Кладбища похожи на незаконченные дневники. Весело подпрыгивая то на одной, то на другой ножке, будто бы играя в салочки между кладбищенских оград, смерть нацеливается своей ладошкой куда-то за полог тяжелых гобеленов иного пространства, и вот уже - смотри - как подшучивают дети над рассеянно-неуклюжими взрослыми, она выхватывает что-то из чужих рук, она сжимает в своем кулачке не повзрослевшей девочки-подростка гусиное перо очередного зазевавшегося автора! Её взгляд сияет, её губки игриво улыбаются, а её пальчики, тем временем, переламывает чужое гусиное перо - надвое.
А следом за этим - будто бы в сказке про Золушку, большие и старинные настенные часы своими невидимыми молоточками спрятанными за окладом из красного дерева - бью по медной тарелочке 12 раз, и тогда перевернутая чернильница становится черным надгробным камнем, а буквы выпрыгивая из дневниковой тетрадки, становиться надгробной надписью - фамилия, имя отчество, тогда-то родился, тогда-то умер...