Анне не спится, в ее голове непогода,
Там разлетаются в стороны белые мухи;
Анна вернулась в себя одиноким уродом
С розово-бархатной кожей и сердцем старухи.
Анна не знает, как звали ее до рожденья,
Сколько ей лет и кому ее пообещали;
Анна глядит себе в душу лучами рентгена,
Но разглядеть что-нибудь ей удастся едва ли.
Слишком безвольно глотает просроченный кофе,
В сердце зияют космически черные дыры;
Лунные отблески гладят фарфоровый профиль,
Прячутся мутные тени за дверью квартиры.
Анна читает без устали старые письма,
Каждое сдобрено щедро густыми слезами;
Время стекает меж пальцев и горестно виснет
Там, где рассвет долгожданный почти осязаем.
Кровь ударяет в виски молоточками правды,
Где-то под сердцем секундная стрелка заноет;
Анна не плачет уже, она вышла из правил,
Анна не тот пассажир для ковчега и Ноя.
Ночь умирает на влажных пушистых ресницах,
Кожа холодная, будто искусственный мрамор;
С Анной уже никогда ничего не случится,
Анна не Анна уже, а ее голограмма.
Письма рассыпались сизым светящимся пеплом,
Их не собрать воедино, как впрочем, и счастье;
Анна когда-то дышала, смеялась и пела,
Ну, а потом ее мир развалился на части.