Она сама упала под колёса,
когда эмоции заклинили мозги...
В толпе заплакал кто-то
безголосо
и закипало любопытство мелюзги.
Со всех сторон дежурные и стражи
расталкивали засмотрешихся зевак.
- А что? А сильно труп обезображен? -
спешил пронюхать что-то пьяненький чувак.
Другие, добираясь, как придётся,
перебирая варианты в голове,
успели упрекнуть за неудобства
и тут же слухи разносили по Москве.
Неслось уже в одной из их фантазий,
что та погибшая беременной была.
Был взбаламучен мир однообразий -
в нём любопытства было больше, чем тепла.
И был совет: могла бы прыгнуть с крыши
и не мешать потом спокойно жить другим...
И не казался скверну говоривший
прагматиком бесчувственным таким.
И вывод был, как приговор, для трупа:
мол, девка - дура и жила не по уму...
Отчаяние - ни к чему и глупо,
и поступать так было тоже ни к чему.
...Любая крайность - это бестолково.
Любая сумрачность бывает прощена...
Но не нашлось кого-нибудь такого,
с кем рядом бы одумалась она.