Обрывая струну, я сознательно падаю в пропасть,
надоело скитаться по высям и лезть в никуда,
по условным законам положены рёбра на жёсткость,
этот город становится твёрже /нужна теплота/.
/Сентябрит/. Новолуние ждёт подноготную жертву,
обещания выжить рассыпались в терпкую пыль,
я узнала их лица, поверив подкожному ветру.
У стигматов цветная набивка на тысячи миль –
мы помечены жизнью в проклятии верного нимба,
невозможно податься в отставку и просто упасть,
бытовое радушие примет ниспосланный импульс
и подстелит мягчайшей соломы /под ней пенопласт/.
Опечатаны игры, реальность вонзается в сердце,
зачитавшись грехами, палач холодит свою сталь,
мы помолвлены с вечностью, всё упирается в герцы –
остановится ритм или снова забьётся грааль.
Нитевидный пульсар, на часах не пробитая полночь,
я когда-то сама, добровольно пришла за виной,
продавцы торопились отдать её в руки за щёлочь,
у хранителя снов /как обычно/ возник выходной.
Это снова не смерть. Приоткрытая пропасть смеётся,
я сижу под горящей стеной /а родители спят/,
пробегает нервозный сентябрь /ерунда, проживётся/,
запасная струна удержала. Октябрь не зачат...