Осень наступила на рассвете
Без предупредительных дождей.
Плакала девица Капулетти
Над судьбой несбывшейся своей.
Ей бы слиться с венецийским ветром,
Но опять пророчит календарь
Дачу за сто первым километром
В выходные с марта по январь.
Где-то далеко бурлит Верона…
Враки, никакой Вероны нет!
Нужно сыну наварить бульона,
Он растет, ему тринадцать лет.
А когда-то было ей тринадцать,
Жизнь дразнила чистотой листа…
Время удивляться и влюбляться,
Но кружки, уроки, два кота…
Был случайный муж, который бросил,
Есть работа — все, как у людей.
Дни текли, и вдруг настала осень
Без предупредительных дождей…
Впрочем, спать давно уж стало зябко,
Но во сне, как будто невзначай,
Вдруг мелькнет мальчишка с нотной папкой,
Не успевший заскочить в трамвай.
Выползая с грузом из аптеки,
Жидкий плащик морща на горбу,
Престарелый юноша Монтекки
Вяло крыл бездарную судьбу.
Кабы жить под небом бирюзовым,
Взглядом луч ловить на витраже…
Он прописан с мамой в Бирюлево,
В двушке на девятом этаже.
Хорошо им на балу у принца
Юных дев кадрить, застав врасплох…
Он пытался пару раз влюбиться,
Но учеба, скрипка, мамин вздох…
Что уж грезить о Вероне дальней,
Там скандалы, драки, суета…
У него все, в общем-то, нормально:
Служба, телевизор, два кота.
Быт его и выверен, и сносен,
Матушка на кухне: бу-бу-бу…
Он привык. И вдруг сегодня осень
Жидкий плащик морщит на горбу…
Он уже на скрипке не сыграет,
Глухо, но во сне мелькнет подчас
Рыжий хвостик за стеклом трамвая
И уплывший взгляд зеленых глаз.
Наш Ромео, вынув сигарету,
На облезлый втиснется балкон.
Лишнюю слезу смахнет Джульетта
И пойдет доваривать бульон.
Хорошо, что яд добыть непросто,
Что кинжалы не разрешены,
Нету склепов на родных погостах,
И любовь монахам до мошны…