В этот понедельник всё сразу пошло не так, как хотелось. Проснувшись, вместо солнечного тёплого утра я увидела за окном непонятное время суток: серо, тускло, дождливо. На душе, что называется, заскребли кошки. Промокшие деревья грустно покачивали ветвями, птицы попрятались, двор теперь состоял исключительно из луж, а небо было наглухо затянуто свинцовыми тучами. Вот тебе и лето. Перебирая в уме, что бы такое одеть сегодня на работу, так как приготовленные вчера белые брюки ну совсем не вписывались в уличный пейзаж , я поставила варить себе кофе, сделала бутерброд и посмотрела в окно. Редкие ранние прохожие с зонтами и без зонтов спешили, словно убегали от непогоды кто куда: кто домой, кто на работу. И тут я услышала за спиной шипение, конечно, это мой кофе «бежал» от меня, как пешеходы от дождя. Ну вот, час от часу не легче. Пришлось в ускоренном темпе мыть турку, плиту и ещё раз варить кофе. Это, конечно, мелочи, но настроение от них стало ещё хуже. «Если сегодня понедельник, тринадцатое, вы встали не с той ноги, дорогу вам перебежала чёрная кошка, а навстречу попалась тётка с пустым ведром, значит, день не задался с утра»- пришла мне в голову старая шутка. Ну уж нет, не стоит поддаваться плохому настроению из- за какой- то ерунды, и я тут же бодренько запела: «У природы нет плохой погоды…» Натянула джинсы, обулась в кроссовки, конечно, это не так элегантно, но удобно и тепло ( «элегааантно»- я подумала это слово нараспев, с лёгким французским прононсом, как мне показалось, хотя французского не знаю). Пришлось повозиться в поисках зонта, он постоянно куда-то теряется, но из дома я вышла , как обычно, в восемь. Пока я добиралась до остановки, меня чуть ли ни с ног до головы забрызгал резво мчащийся по лужам автомобиль неизвестной мне марки. Кстати сказать, практически все они, то есть марки автомобилей, мне не известны. Я в них абсолютно не разбираюсь. В результате к моему , мягко говоря, невесёлому настроению, добавились грязно-серые пятна на голубеньких джинсах. В переполненном автобусе я усиленно продолжала спасательные работы по вытаскиванию себя из болота плохого настроения. Подумаешь- дождь, подумаешь- кофе сбежал, подумаешь- джинсы испачканы, подумаешь…. За то сегодня, как всегда в обеденный перерыв, позвонит Серёжка. Мой Серёжка. Позвонит и спросит серьёзным голосом, как у меня дела, какие планы на вечер, и, не дождавшись ответа, вдруг скажет с нежностью, от которой каждый раз сладко замирает и падает куда-то моё сердце, : « Я так соскучился, родная! В половине седьмого заеду за тобой, дождёшься?» А я отвечу сдержанно : «Угу!» и отключу телефон, потому что в кабинете полно народу, хотя в душе я буду просто кричать от счастья: «Ну, конечно, дождусь, мой хороший! Я всю жизнь готова ждать тебя!» Ох уж эти девичьи грёзы! Чуть свою остановку не пропустила, вышла из автобуса «изрядно помятая, но не побеждённая», и , перепрыгивая через лужи, понеслась в родную контору. У меня ещё оставалось время привести себя и джинсы в некое подобие порядка и включить свой компьютер до прихода начальства. Начальство у нас , к слову сказать, не очень строгое, демократичное такое начальство, но субординацию всё- таки соблюдать надо. Через сорок минут мне нужно показать свои расчёты- таблицы по одному важному заказу, а я их вчера не распечатала, свет в конторе отключили. На голубом экране монитора весело заморгали знакомые значки, я нашла нужную папку, открыла её и с ужасом увидела, что таблиц нет. Ну, конечно, разиня , не сохранила их вчера вовремя, вот и результат. Я лихорадочно стала перебирать бумаги на столе, хорошая у меня студенческая привычка- не выбрасывать черновики, товарищу сгодятся. Я сегодня и есть тот товарищ. Встряска с утра, что надо, бодрит лучше любого кофе. Черновики нашлись, и я забарабанила по клавиатуре с космической скоростью. Уф, успела! В этих передрягах время до перерыва пролетело незаметно. Вот уже и обед съеден, чай выпит, а Серёжка всё не звонит. Сослуживцы вполголоса болтали ни о чём, кто по телефону, кто между собой, кто- то пасьянсы раскладывал. Спокойное обеденное время. К тому, что Серёжка не позвонил, я отнеслась вполне спокойно. Любая нормальная лирическая героиня вздрагивала бы от каждого звонка, у неё взволнованно бы билось сердце, мучили бы разные нехорошие предчувствия, а я была абсолютно спокойна. Такое случалось довольно- таки часто. Мало ли какие дела могут быть у человека, может, работы завал. Он работал на каком- то секретном производстве, частенько уезжал в командировки, не всегда имел возможность предупредить меня. А, может, родителей на дачу повёз. Мы с Серёжей знаем друг друга уже больше года, у нас общие друзья, знакомые, которые воспринимают нас как потенциальную супружескую пару. Я и с родителями его встречалась, была у них на даче, правда, всего один раз. В основном мы с Сережей обитали на моей территории, у меня большая однокомнатная квартира, которая досталась мне в наследство от бабушки. Вообще-то мне уже почти тридцать, наверно, пора подумать о семье, о детях. Я и думаю, но молчу об этом. И Серёжка молчит. Надеюсь, это просто дело времени, и логически всё завершится свадьбой. Так что в том, что он не позвонил, нет ничего страшного. Конечно, он позвонит ближе к вечеру, если срочно никуда не уехал, тем более, что прошедшие выходные мы провели порознь, только созванивались несколько раз- Серёжа помогал отцу с ремонтом машины. Я спокойно доработала до конца дня и с облегчением констатировала факт, что все мои неприятности закончились до обеда, только дождь ещё моросил размеренно и нудно, как осенью, даже на улицу выходить не хотелось. И тут зазвонил телефон. «Серёжка, привет!»- чуть ли не закричала я в трубку. «Привет!»- сухо ответил он,- « Марин, я не смогу к тебе сегодня приехать»- и , помолчав, добавил: -«И завтра не смогу. И никогда. Я женюсь, Марин. Прости.» И отключил телефон. Вид у меня, наверно, был , как у сумасшедшей: глаза круглые и идиотская улыбка во весь рот, в ухо мне со всей силы долбили из трубки короткие гудки. Хорошо, что народ уже собирался домой, и никто даже не заметил, что я застыла, как мумия, с трубкой в руке. Только Света, сидевшая за столом напротив, как-то странно на меня посмотрела, но ничего не сказала. Я машинально отключила телефон, побросала в сумку какие- то вещи, попрощалась и понеслась на выход. Какая-то чушь, несусветная чушь, думала я. Вот выйду сейчас на улицу, а Серёжкина машина стоит на привычном месте, и он, улыбаясь, откроет мне переднюю дверцу, и поцелует, и… Машины на месте, конечно же, не оказалось, и я , медленно осознавая услышанные пять минут назад слова, так же медленно брела к остановке. Не помню, как доехала до дома, как заходила по привычке в магазин, что покупала. Очнулась только перед своей дверью. Значит, живая. Ищу ключи, которые запропастились в огромном «внутреннем мире» моей сумки. Ага, вот они. И вздрагиваю от непонятного грохота, через секунду понимаю, что грохот этот от выпавших из рук ключей. Наклоняюсь за ключами и вижу маленький мокрый дрожащий комочек. И глаза. Несчастные глаза, полные боли, одиночества, страха и мольбы. Я присела от удивления. Перед дверью моей квартиры лежал щенок совершенно неизвестной мне породы и непонятного окраса и молча смотрел на меня говорящими глазами. «Привет! Ты откуда?»- зачем- то спросила я . Он заскулил в ответ, подскочил на короткие толстые лапки и завилял мокрым хвостом. Я открыла дверь. Ну, заходи, что ли. Моя мама обязательно бы сказала, что я опять притащила в дом незнакомую собаку, как будто у меня полно знакомых собак, которых можно притаскивать домой. Весь вечер я провела в хлопотах, стараясь не вспоминать о том, что случилось сегодня. Нежданный гость был чисто вымыт, феном высушен, накормлен до отвала. Мне показалось даже, что он в два раза шире стал после еды. За все свои старания я была щедро вознаграждена лужицей на полу кухни. Ликвидировав неожиданные последствия, я налила себе горячего крепкого чаю с лимоном и двумя кусочками сахара, наконец- то присела на табурет и блаженно вытянула ноги. Как же мы тебя назовём, спросила я у щенка, который лежал на коврике у моих ног и преданно смотрел на меня своими несчастными глазами. А назовём- ка мы тебя Понедельник. А что, чем не кличка для такого пса? Понедельник… И тут моё сознание начало разматывать, как клубок, сегодняшний день. Шаг за шагом, минута за минутой. И вспомнилось мне и дождливое утро, и сбежавший кофе, и заляпанные джинсы, и пропавшие таблицы, вспомнился телефонный звонок, и слова, сказанные Серёжкой, и голос, каким были сказаны эти слова. И к горлу подкатил ком, и глазам стало горячо. Я села на пол, взяла на руки щенка со странной кличкой Понедельник. (Хотя, что тут странного, я же сама его так назвала.) Я сказала ему, а , знаешь, Понедельник, меня тоже сегодня человек предал, выгнал из своей жизни под холодный, серый, промозглый дождь. Но ты не бойся, я не выгоню тебя и никому не отдам. И тут я наконец- то заплакала. Самозабвенно, громко, навзрыд. Солёные слёзы текли ручьями по моему лицу, по ладоням, прижатым к щекам. Понедельник, тревожно глядя на меня, робко лизнул мою руку. Не плачь, говорили его глаза, уж я-то тебя никогда не предам. Завтра я буду мучительно обдумывать то, что случилось между мной и Серёжкой, искать причины, вспоминать какие- то моменты, на которые я не обращала внимания из- за своей доверчивости или самоуверенности, анализировать свои поступки, слова, порываться позвонить и тут же отдёргивать от телефона, как от огня, руку, страдать, маяться от своих переживаний. Но это будет завтра. А сейчас, сидя на полу своей кухни в обнимку с малознакомым псом со странной кличкой Понедельник, мной же и придуманной, я горько- горько плакала.