Абсурдно мне и беспощадно.
Так рассуждаю я. И ладно!
Введенский душу мне бодрит.
Он мой всегдашний Айболит.
А Пушкин служит Бармалеем.
Мы слишком от него людеем.
Уж очень гладок и хорош.
Он горечи моей, как нож.
Мне за Введенским в чащу слова.
Там тьма невысказанных смыслов,
воронья каторжная мова,
куда давно мой разум выслан.
Луна там, мёртвая подруга,
сны отражает виновато,
и мёртвого там мысли друга.
Жизнь одиночеством чревата.