Едкая, запревшая под лучами обжигающего солнца пожухлая трава, наполняла осеннюю лесную чашу нектаром увядающей природы. Непричесанная, спутанная, облепленная головками репейника, она разметала по земле свои поседевшие пряди, и трудно было бы найти человеку в этой вялой лесной зелени приятные глазу желтые головки пижмы или растрепанные бутоны мохнатого клевера, или распахнутые небесно-нежные, невинные лепестки цикория…
Тропинки в лесу были покрыты недавно опавшей листвой. Ее было не много. Но она успела потемнеть, напитаться осенней влагой и запахами земли. Было неудобно ходить по мокрой, вязкой, неприветливой тропке, петляющей между зарослями ивняка и ветвистых кустарников боярышника. Но все же красота осенней природы притягивала меня к себе магической золотой нитью. И я не хотела упускать это удивительное время. В свободные от работы минуты я гуляла по лесу, впитывая каждой клеточкой тела целительные запахи природы. И казалось мне, что деревья, эти огромные добрые великаны, защищают меня от городской суеты, от резкого, враждебного шума неумолкающих улиц мегаполиса.
Еще деревья были одеты по-летнему, и зеленая листва на ветвях казалась надежной и прочной, как самое дорогое плотное сукно. И только немногие желтые вкрапления в глубине ветвей напоминали мне о том, что наступает осень.
В Битцевском парке, бывало, я подкармливала белок и птиц. Белок угощала орешками, а птицам в кормушку насыпала семечки.
Москвичи в этом парке часто подкармливают лесных обителей. В выходные дни кормушки переполнены зачерствевшими хлебными корками, огрызками яблок, семечками, намокшей крупой. К сожалению, для пернатых это некачественная и очень вредная еда.
Однажды на полянке повстречалась мне забавная синичка. Она уселась внутри одной кормушки, вся распушилась, и, с жадностью клевала семечки и кусочки хлеба. Я хотела сфотографировать ее, но понимала, что вряд ли она подпустит меня к себе слишком близко. Ей следовало улететь, как сделала бы на ее месте любая порядочная птица. Я осторожно приблизилась к кормушке, а птичка ела себе и ела, как будто бы совсем не видела меня. Это было и удивительно, и странно. Я поднесла руку к синице, а та даже не отреагировала, даже не испугалась, клювом только деловито пощипала мой палец, будто бы сообщала мне, чтобы я ее все-таки не тревожила. Я даже погладила ее осторожно по перышкам, как обычно глажу своего ручного попугая. Птица засеменила к выходу, переваливалась неуклюже и пьяно, выползла из кормушки, взмахнула крылышками и полетела тяжеловесно, будто бы ее тянул к земле живот с семечками. Немного пошатываясь, синичка уселась на ветке, еще больше раздулась, распушилась, показывая всем своим видом, что никуда ей больше лететь не хочется.
Оказывается, забродивший в кормушке семена и заплесневелый хлеб подействовали на птицу, как алкогольный напиток.
Белки-хлопотуньи часто радовали меня. Мне нравилось наблюдать, как ведут себя в природе эти забавные неугомонные зверьки.
Доверчиво и в то же время настороженно подбегали они ко мне, и нежными, хрупкими лапками хватали с моей раскрытой ладони такие долгожданные, такие вкусные и ароматные орешки. Осенью я приносила в лес нечищеный фундук. Запасливые белки на зиму закапывали его в землю или прятали под опавшую листву.
Однажды меня атаковала шумная компания белок. Я сидела на стволе старого, упавшего дерева, а в кармане у меня заманчиво стучали орешки. Я щедро раздавала их моим знакомым. И смеялась и внутренне радовалась, когда наблюдала за повадками этих смешных рыжих зверьков. Они вели себя, как дети. Забавно бегали друг за другом, огрызались, фыркали, пытались упрятать по глубже свою драгоценную добычу.
Моя душа удивлялась. Моя душа прикасалась в эти минуты к великой и мудрой тайне нашего Мира. И я не переставала восхищаться красотой природы.
Осень - дождливое время. Осенние капли как пальцы пианиста вдруг заиграли по листьям осеннюю мелодию Шопена, и я поспешила выйти из леса.
В ненастную погоду я люблю смотреть на дождь из окна моей теплой комнаты. Я завариваю горячий чай или свежесобранные ароматные травы и включаю медленную музыку. Наблюдая за каплями дождя, которые бегут ручейками по прожилкам туманного стекла, я погружаюсь в старинный мир, где таинственно скрипят высохшие от времени половицы хмурого дома, и звучат в тишине моей памяти старинные романсы и удивительные стихи, наполняют мое сердце светлой, тихой, несказанной радостью.
Обрываются речи влюбленных.
Улетает последний скворец.
Целый день осыпаются с кленов
Силуэты багровых сердец.
Что ж ты, осень, наделала с нами?
В красном золоте стынет земле.
Пламя скорби свистит под ногами
Ворохами листвы шевеля. (Н.Заболоцкий)
. . .
Осень, прозрачное утро.
Небо как будто в тумане.
Даль из тонов перламутра.
Утро холодное, раннее.
Где наша первая встреча,
Яркая, острая, тайная,
В тот летний памятный вечер
Милая, словно случайная?
Не уходи! - тебя я умоляю.
Слова любви стократ я повторю.
Пусть осень у дверей, я это твердо знаю.
Но ты не уходи, тебе я говорю.
Наш уголок нам никогда не тесен.
Когда ты в нем, то в нем цветет весна.
Не уходи, еще не спето столько песен,
Еще звучит в гитаре каждая струна. (слова Е. Белогорской и В. Козина)