Большие перемены - Переславское наследие
Ранним утром где-то в мае
Ранний гость в Кремль постучал.
Сотник в щель: «Едрён-бабае! …
Утро же! … Не одичал?»
И на первый взгляд приезжий
Был не шибко из больших.
Конь в грязи видать не свежий,
Пар с ноздрей не поутих.
Сам одет довольно скромно,
Плащ суконный аж до глаз.
Шапка стёганая ровно,
Словно шлем, одета враз.
Только беличья опушка
Украшала кроткий вид.
Да и спутник, как простушка,
Соответствует прикид.
На кобыле грязно - белой
Соответственно одет.
В душегрейке застарелой,
Да колпак чужой воздет.
Был он войлочный, монгольский,
За такой в Москве побьют.
А за чёботы по-свойски,
Может где-то и нальют.
И прикинул: «Не по чину
Перед всеми спину гнуть.
Бродят тати вполовину,
Стоит даже припугнуть».
- «Кто такие и откуда?» -
Сотник крикнул снова в щель.
А в ответ: «Открой паскуда!
Будешь злить, уйдёшь отсель.
Мы по княжескому делу,
Не тебе, собака, знать.
Своего держись уделу,
Так ведь и не здобровать»,
Сотник всё же сомневался.
- «Отворяй! Чего молчишь?» -
Властный голос вновь раздался,
Конь шагнул в сторонку лишь,
Тут же звякнуло железо,
Под плащом сверкнул доспех.
Ножны, точно не кургузо,
Явно муар не для всех.
В ножнах меч, эфес чуть видно,
Весь украшен серебром.
Всё по княжески солидно,
Сотник вздрогнул чуть притом.
- «Конь породистый, пусть грязный,
Почему не разглядел?
На таких не ездит разный …
И цена, … нам беспредел» -
Сотник так подумал сразу
В щель по новой посмотрел.
Глаз таких не зрел ни разу,
Жёстких душу, он не грел.
Не глядят так люди просто,
Жизнь не учит так глядеть.
Воевода взыщет жёстко,
Что не смог их разглядеть.
Чтоб исправиться хоть как-то
Сам засовы все открыл.
А что встретил так бестактно,
Как нашкодивший застыл.
Улицы Кремля пустынны,
Кое-где дымок из труб.
Краски утра долгожданны
Проявлялись, мир стал люб.
Мирно стражники дремали
Возле княжеских палат.
Копья между ног зажали
И сидели так у врат.
Цокот был, как знак сигнальный,
Дрём у всех нараз пропал.
- «Вам куда?» - вопрос банальный.
Гость с коня чуть не упал.
- «Ты чего спросил, дурила?
Ты ж у терема стоишь.
Вам куда, … власть распустила.
К князю я, так сообщишь» -
Скинув плащ, отдал поводья,
Тут же спешился и сам.
Страже зыркнул исподлобья:
- «Что ещё не ясно вам?»
И дружинник, пусть не сразу,
Но докладывать пошёл.
И не к князю по приказу,
А к дворецкому зашёл.
Ждать его пришлось долгонько.
Не вставал в столь ранний час.
Как боярин, спал тихонько
До заутреней подчас.
Но сейчас пришлось Антону
Стражу в эту рань принять.
Запретил князь, хоть Бурбону,
Без дворецкого стучать.
Так что выслушав подробно,
Что за гость, какой на вид,
Не назвался, как бы злобно …
Сам спросить всё про визит.
Сотник тоже ожидая,
Вновь: «Зря кажется, пустил.
Ведь дворецкий их не зная,
Как бы мне и не влепил.
И одеты для потехи
Будто нечего надеть.
А смутили лишь доспехи …
Почудить? Чтоб знали впредь?»
Вдруг с крыльца сбежал дворецкий
К незнакомцу и … обнял.
Сотник точно пьян мертвецки
Зашатался. Он понял.
Что за гость сюда явился,
Точно княжеская кровь.
Пронесло-о-о, … перекрестился
И пошёл к воротам вновь.
- «Мне у Спаса на Бору» - помысля:
- «Свечку следует зажечь».
И ещё раз поразмысля:
- «Служба вратная не честь.
А опасна каждодневно,
Так и жди любой подвох.
Хоть охрана злободневна,
Наказуем даже вздох».
Ветерок с утра прохладный
Отдавал близким дымком.
Запах дров душе отрадный
С детства каждому знаком.
Сотник, выйдя с караульной,
Вахту честно отстояв,
Шёл домой с мыслёй огульной:
- «Знал, Антон его обняв?
Кто же был этот приезжий» =
Распирал его вопрос:
- «Рвётся к князю? Где был прежде?»
Сотник знал, кто с князем рос.
А приезжий был Аверий
И Антону давний друг.
Ещё с Дмитрием сценарий
По Москве решал не вдруг.
А когда его не стало
И Андрей его стол взял,
Он в Москву хоть и устало,
Даниил его принял.
Там с Антоном и сдружился,
Тот как раз дворецким стал.
И Аверий с князем сжился,
Как боярин, много знал.
Как откажешь Даниилу?
Стал Ивана опекать.
От Андрея, всё же силу,
Защищать, не допускать.
Рать собрал в Переяславле
И с Иваном стал там жить.
Князь Иван подвергся травле,
Пришлось много пережить.
Из Владимира дружины
Шли порою напролом.
Но Андреевы почины
Псу под хвост и не тайком.
Москва жёстко помогала
И тверской князь не сидел.
Сына Дмитрия спасала,
Титул свой Иван имел.
После съезда у Неврюя,
Где он всё-таки решил.
К Тохте ехать не горюя,
Чтобы он всё разрешил.
Дать ярлык на власть Ивану,
Иль ещё повременить.
Дать сподвижнику - тирану?
Вот и надо объяснить.
И Иван тогда собрался,
Взяв с собой всего отряд.
Но Аверий с ним остался
И защита, и пригляд.
Через год Иван вернулся,
Тохта дал ему ярлык.
Так он князем обернулся,
Хоть и был, но не привык.
Но здоровье подкачало.
То ли климат, … не сказать.
Память, всё, как исчезало
И ночами стал кричать.
И однажды в разговоре
Князь Аверию сказал,
Их в палате было двое:
- «Жаль племянника, что сдал.
Плохо, что потомства нету,
Он у Дмитрия один.
Жаль, что нет и паритету,
Мне Залесье - господин.
Ведь оттуда наши предки
И гордились, вот ведь как.
Наши княжества соседки,
Это всё не просто так.
Я считаю потихоньку
Без обид, но объяснять.
Не всё сразу, полегоньку
Завещание оформлять.
Пусть Иван поймёт, он умный
Жизнь есть жизнь, всё может быть.
Пусть шаг сделает разумный,
Помоги осуществить».
И вот после разговора,
Миновал примерно год.
Всё шло тихо и без спора,
Всё ж ярлык Тохты, как код.
И Антон стоял у двери,
Не решаясь постучать.
Прошло время, как потери,
Когда можно не стучать.
Просто так войти в ложницу
Гридень, хоть умри, не даст.
Сна лишить, хотя б частицу,
Феодосий вмиг воздаст.
Знал, Аверий не случайно
К князю рвётся, есть вопрос.
Чем затяжка обернётся …
А возможно будет спрос.
Тут ещё и Феодосий
Всем сомнений, как поддал.
Мол, с ним Воронец Протасий
До позна писал, читал.
То ли грамоты, какие …
Воронец сам заправлял.
Пусть поспит, дела плохие
Подождут, не раз смирял.
Всё само и разрешилось,
Даниил вдруг вышел сам.
- «Я-то думал, что мне снилось.
Ты шептался, как сезам?»
Посмотрел он на Антона:
- «Заходи, коль дело есть».
- «Здесь Аверий, ждёт без звона,
У него для вас есть весть».
Князь слегка насторожился:
- «Пусть в посольской подождёт.
Не пойду ж я в чём ложился …
Мне что дать тебе отчёт?
Но Антон стоял на месте.
- «Что ещё хотел сказать?»
- «Кто-то должен быть с ним вместе?
Мне кого ещё позвать?»
- «Никого мне звать не надо,
Побеседую один.
Всё! Ступай, не будь, как чадо.
Чай не первый раз без вин».
Не спеша, раз встал, умылся
И слуга принёс кафтан.
Словно золотом покрылся,
Так расшит, умрёт султан.
- «Ты зачем даёшь мне это?
У меня же не приём
И не праздник ноне. То-то!
Так что роскошь уберём.
Принеси мне всё для дома,
Чтобы был домашний вид.
И обыденно, знакома …
Самый будничный прикид».
Он холщёвую рубаху
С удовольствием одел.
Подражая Мономаху,
В сапогах ходить хотел.
И ни тени беспокойства
В нём никто не увидал.
А тем более расстройства …
Только строгость не убрал.
Но его переполняло
Ожидание с тех мест.
Волей сильной не давало
Показать не нужный жест.
Он примерно догадался
Что привёз боярин сам.
Знал, Аверий опасался
Стать добычей лёгкой там.
И спешил лишь убедиться,
Что в догадке был он прав.
Очень многое решиться,
И судьба, и даже нрав.
Кроме, может быть, Антона
Здесь в Москве никто не знал,
Кто Аверий, чья персона?
Он себя не выдавал.
И не без противоречий
Жизнь в Москве он начинал.
Дмитрий образ человечий
Навсегда в него впитал.
Привязался он к Ивану,
Когда начал опекать.
Относился, как к братану,
Видел в нём иную стать.
Как потомок в первой линии,
Во Владимире мог сесть.
Но отчасти и в бессилии
Был итог, который есть.
А борьба за стол Великий
Стала вдруг не по зубам.
И характером был тихий,
И бесчувственным к жлобам.
И понял тогда Аверий,
Кто у Невского танист.
Ни Андрей, кум лицемерий,
Даниил, как чистый лист.
А как понял, потянулся
К Даниилу, видя власть.
Да и князь не отвернулся,
Там в Залесье боль и страсть.
И Иван, как князь, надёжно
Переяславль в руках держал.
И Аверий осторожно,
Видя всё, не возражал.
Даниил неугомонный
И удел не для таких.
Но Аверий был не сонный,
Разглядел в Москве своих.
И решил тогда он твёрдо
До конца Москве служить.
С Даниилом непреклонно
Как державу возводить.
И живя в Переяславле,
Там во всём с Иваном быть.
Чтоб Залесский край, как в сплаве,
Был с Москвой и вечно плыть.
Там он быстро превратился
В самый близкий к князю круг.
Словно нитями обвился
По всем весям, Стал им друг.
На Москву замкнулись тайно
Все, кого Аверий знал.
Даниил знал всё буквально,
Чем соперник жил, дышал.
Сам Аверий хоть не часто,
Но в Москве всё же бывал.
Чаще даже и негласно,
Даниил не забывал.
Каждый день его приезда
Ощущался поворот
В ожидании наезда,
Делал всё наоборот.
Даниил стал видеть чаще
Народившийся талант.
Мыслил глубже и кричаще,
Русь вдруг стала номинант.
И с Аверием беседы
Шли на равных каждый раз.
Словно общие их деды
Дали равный им наказ.
И не ясно кто главнее
Тут боярин или князь.
Дерзкий замысел сильнее
Или ум крепивший связь.
И не это было важно,
Кто кого умней сказал.
Необычный ум отважно
Просто силу набирал.
Вот тогда в глубокой тайне
И решали, как суметь
Вотчину Ивана крайне
Сохранить и взять успеть.
Совершить было непросто.
Ведь бездетный князь Иван
Доживал свой век и просто
От безумства стал болван.
И князья, кто был сильнее,
Заводили уже спор.
Кому княжество роднее,
Пусть и жив он до сих пор.
За Андреем был обычай,
Он был всё же средний брат.
И Андрей, вот этим тыча,
Лез к Ивану, как фанат.
Михаил тверской другое,
Он был Невскому племяш.
И родство хоть не такое,
Он сильнее, вот в чём раж.
По реке Дубне и Нерли
До сих пор вопрос открыт.
Для защиты вотчин, херли,
Доступ в земли их не скрыт.
Да к тому же Михаила
Ревность жабой сжала грудь.
Даниил, хоть тоже сила,
Пол-Рязани смог примкнуть.
Ну, а Тверь? Не развернёшься …
Север Новгород прибрал.
Так что там не разживёшься,
В остальном, как неформал.
Даниилу нет резона
С Тверью тяжбы разводить.
Путь найти в обход закона
И законным должен быть.
И Аверий дал решение,
В вариантах отыскал.
Как духовное наследие,
Чтоб Иван Москве отдал.
Сделать грамоту с печатью
Взялся сделать лично сам.
Он в Москве, … Не ведом знатью,
Что привёз? Сродни дарам?
Даниил нетерпеливо,
Убыстряя где-то шаг,
Шёл к посольской торопливо …
Это был судьбы зигзаг.
Не вошёл, вбежал в палату,
А Аверий сидя ждал.
Встать хотел, как бы по штату,
Князь любезничать не стал.
Посадил и сам сел тут же,
Крепко плечи ему сжал.
Посмотрел в лицо поближе,
И ком к горлу набежал.
А Антон стоял у двери,
Как дворецкий что-то ждал.
Князь ему: «Прими все меры,
Чтоб никто не досаждал».
Это стало уже свято,
Князь порядок утвердил.
Лишь Антон мог не предвзято
Не пускать, кто б ни входил.
Дверь закрылась очень плотно,
Даже шорох не слыхать.
Сидя в кресле чуть вольготно,
Произнёс: «Сумел дожать? …»
Но Аверий улыбнулся
С умным взглядом и молчал.
До доспехов дотронулся
И докладывать начал:
- «Всё ж не зря вот так оделся,
Даже стражник не пустил.
Риск велик, там враг вертелся.
Как бродяг и пропустил.
У Ивана есть охрана,
Посторонним входа нет.
Вся дружина за Ивана.
Он для них в окошке свет.
А теперь позволь мне княже
Вслух воскликнуть. Час настал!!!
Не победа это даже,
А триумф Москвы. Финал!!!»
Вынул вдруг из-под доспеха
То, что князь так долго ждал.
Свиток, плод его успеха.
Аккуратно князю дал.
Из пергамента навечно
И печать, там красный воск.
Оттиск сделан безупречно.
Дмитрий-всадник в полный рост.
А с другой Христос стоящий,
Крест в руках и поднят вверх
Символ князя настоявший,
А Иван наследный верх.
Нетерпение смиряя,
Свиток медленно раскрыл.
Смысл, его не умаляя,
Видя строки, он застыл.
Он не мог никак собраться,
Текст куда-то вдруг поплыл.
Слабый мог бы растеряться,
Даниил таким не слыл.
И уняв своё волнение,
Начал всё же текст читать:
- «Отче наш! Благословение
Я молю тебя воздать.
Имя Троицы Священной –
Сын, Отец и Дух святой
Стали символом Вселенной,
Я ваш раб, никто другой.
Я пишу без принуждения
Ваш слуга и князь Иван.
Эту грамоту спасения,
Как духовный океан.
Телом я уже недужный,
Ум ещё не потерял.
Этот акт считаю нужным
И прошу, чтоб Бог принял.
Потому благословляю.
Чем отец благословил,
Всё Залесье оставляю,
Кто всегда ко мне был мил.
И Переяславль, а с ним веси,
Все угодья, сёла, мыт
Дяде милому без спеси,
Он один мной не забыт.
Пусть Москва возьмёт Залесье,
Даниил законный князь.
Кто нарушит - мракобесье,
Не простит Бог и, молясь».
Подпись княжича скрепили
Пастырь личный Елизар
И Иона с ним крестили,
Когда тот был полон чар.
Даниил прочёл дословно
И пергамент вновь сложил.
Аккуратно, не условно …
Чтобы свиток долго жил.
И Аверию спокойно:
- «Расскажи мне, как сумел?»
- «Не волнуйся, всё пристойно,
По-другому я б не смел» -
Говорил, как ждал вопроса:
- «Документ давно готов.
Князь Иван не мог без спроса,
Он натурой не таков.
Не хотел без дяди это
Не советавшись решить.
Ждал вас, как пчела ждёт лето,
Акт готов был совершить.
Иногда и раздражёно
Молвил, рано отпевать.
Даже слишком возбуждённо,
Остывал затем опять.
Но когда отнялись ноги,
Лик подобно тыкве стал.
Что обратно нет дороги,
Он кончину ждать устал.
И тогда по доброй воле,
Сам свою печать достал.
И скрепил, не смел дотоле,
А потом недуг достал.
А сейчас он очень слабый
И людей не узнаёт.
Сколько жить? Вопрос особый.
Как Господь его возьмёт».
- «Землякам известна воля,
Что поведал князь Иван?»
- «В храме сам Иона вторя,
Всё довёл до прихожан.
Князь поднялся, встал к оконцу,
Дул весенний ветерок.
Всё вокруг тянулось к солнцу,
Жизнелюбия зарок.
Далеко, там за лесами,
Где своя земля вокруг.
Умирал Иван с врагами,
Даниилу верный друг.
В то же время сожаления
И печали вроде нет.
Лицемерного, но мнения
Не скрывал, пусть и секрет.
Был препятствием возможно
Даниилу, вот ведь как.
Даниил мог осторожно,
Но Иван мог и ни так.
Через собственную жалость
Даниил перешагнул.
Хоть подспудная, но радость
Появилась, он вздохнул.
Будто замер размышляя:
- «Чем запомнится Иван?
Дела ратного не зная,
Добрым был, как мальчуган.
Тихий, смирный и любезный
Мимо слёз не проходил.
Нищим был всегда полезный,
Очень многим угодил.
Сущий праведник и только,
Как святой угодник жил.
В храме мог служить хоть сколько,
Лишь Заветом дорожил.
И каков итог всей жизни?
Было княжество и как?
Вместо мира только козни,
Зачастую кавардак.
Ну и кто тогда нужнее?
Сильный князь или Иов.
Всё ж Москва всегда важнее,
Защитит без лишних слов.
Если заглянуть подальше,
Вдруг Орда опять придёт.
Крест в защитники, как раньше,
Вряд ли кто это поймёт.
А с удельными князьями,
Кто все веси в клочья рвут.
Помолится и друзьями
Разойдутся, всё поймут?
Для потомков кто же правый?
Крайне жёсткий Даниил
Иль Иван добрейший малый,
Даже мух ито не бил.
Ведь не в волости Залесья
Люди от нужды бегут.
А в Москву от мракобесья,
Зная, примут, даже ждут.
Вся безжалостность, похоже
Благо тем, кого ругал.
Что с народом надо строже
Чутьём тонким угадал».
Размышления Аверий
Неожиданно прервал:
- «Есть по времени критерий».
Князь не понял: «Что сказал?»
- «Надо нам поторопиться.
Думаю «друзья» не спят.
Доброхот уже стремится
Сообщить про наш обряд.
Михаил с Андреем вместе
Могут нас и упредить.
Хоть дружина там на месте,
Столкновения могут быть.
Нужно срочно подкрепление
В Переяславль сейчас послать.
Нам любое промедление
Боком выйдет, так сказать».
- «Посоветовал разумно» -
Тут же поблагодарил.
И добавил: «Ждать безумно!»
Сына мигом одарил.
- «Я наместником отправлю
Сына старшего, с ним полк.
Юрий молод, но заставлю
Уважать, чтоб всякий смолк.
В двадцать лет отец мой Невский
Рыцарей под Псковом бил.
Лихо бил по-молодецки,
Всех тевтонцев сокрушил.
Вот и Юрий стал таким же,
Как и дед бывает крут.
Пусть свой дом узнает ближе,
Скажет кто хозяин тут».
Дверь открыл, позвал Антона:
- «Срочно всех бояр созвать …»
И не повышая тона:
- «Ко мне Юрия позвать».
Когда дверь опять закрыли
Князь к Аверию: «Забыть?
Сам возглавлю рать, чтоб взвыли,
Без Залесья нам не быть.
Наше всё в Переяславле!
Долгорукий основал.
Стал гнездом, веками в славе…
А сейчас чтоб всё порвал?»
Москва в корне изменилась,
Торг закрыт и не понять.
То ль война опять случилась,
Что решили жизнь унять.
Гонцам дали поручение
В города стремглав скакать.
Чтоб земское ополчение
Быстро там сформировать.
И дружинники все дружно
Коней стали проверять.
Убирали что не нужно,
Сбрую старую менять
Пики чистили, доспехи,
Острым делали и меч.
Убирали все огрехи
В ожидании скорых встреч.
У телег часть хлопотали,
Каждый свой снабжал обоз.
Для войны формировали,
А такой звучал прогноз.
Монастырь Богоявленский
Тоже местом сбора стал.
Возле стен, где торг вселенский,
От торговли отдыхал.
Вотчинники Подмосковья
Привели свой контингент.
Смерды, слуги, подмастерья
Стали ратники в момент.
А вернее ополченцы
Снаряжались прямо здесь.
Специальные снабженцы
Арсенал свалили весь.
Здесь щиты, мечи, секиры.
Шестопёры и кистень.
Топоры не сувениры,
Боевые под ремень.
Конский топот с ним же ржанье,
Оружейный всюду звон.
Дополняло содержанье
Шума города, как фон.
Собиралась мощь и сила,
Чтобы Юрия сберечь.
А дружина с ним спешила
Город деда уберечь.
Княжича сопровождали
Родион и с ним свой полк.
Там черниговцев не ждали,
Чтоб соперник поумолк.
А второй Чернаго Фёдор,
Из Коломны полк привёл.
Пусть отчасти даже гонор,
Но от всей души повёл.
Вот Аверий с группой «спетой»
Вышли раньше, сразу в лес.
За Неглинной с топью где-то,
Растворились, нет чудес.
Тропы, знал только Аверий,
Вывели в Переяславль.
Прибыл раньше без феерий,
Даниил придумал навь.
Ярче всех, боярин князя
Юрия введёт на стол.
Родион в скандал не влазя,
Княжьим сделает престол.
Только объявление в храме,
Кто в Переяславле князь.
Станет финишем той драме
Иль началом не таясь.
А для Юрия начало!
В жизни поворотный миг.
В душе пело и кричало …
Наконец и он достиг.
Как отец, вот так же в мае
Три десятка лет назад
В откровенном шалопае
Брат увидел чувств каскад.
Он в безвестность отправлялся
Был в Москве везде чужим.
Хоть и князем назывался,
Думал, может и сбежим.
Отъезжая на княжение
Сотню ратников имел.
Юрий шёл, а окружение
Тыщи всадников задел.
Даниил, бояр не зная,
Взял, что брат определил.
Юрия сопровождая,
Были те, кто Русь любил.
Родион и Фёдор тоже
Были, как опора, щит.
Как отцы, а где-то строже,
Скидок нет, что Русь трещит.
Юного же Даниила
Мало кто в округе знал.
Ну, удельный князь, … дурила …
Что с того? Пусть и амбал.
К Юрию подход особый,
Он наследник, фаворит.
И, похоже, твердолобый,
Как отец, за Русь стоит.
Вместе с княжича полками
В отдалении вёрст на шесть
Москвичи шли не с цветами,
Шли претензии учесть.
И пусть Юрий не с начала
Начал долгий княжий путь,
А с высот отца тачала
Власть дальнейшую, как суть.
Это было достижение,
Даниил понял на миг,
Не закончится движение,
Что он так и не достиг.
Тракт Владимирский, дорога
Разделила как бы лес.
А за Клязьмой не убога,
Шла опольем в мир чудес.
Обогнув верховья Пекши,
Вышла на Переяславль.
Вдоль дороги уже векши
Скачут радостно, не шваль.
Хоть и редкие обозы
Попадались не таясь.
Видя стяг московский, слёзы
Появлялись. Едет князь.
Что Москва охраной стала
Сам народ давно понял.
Жизнь треклятая достала,
Ждут, Владимир кто б унял.
На последний взлёт дороги
Княжич лошадь придержал.
Встал на стременах, чтоб ноги
Не дрожали, их прижал.
Вот Плещеевское диво,
Вместе с ним река Трубеж.
Вдруг явили, как всё мило,
Будто рыбий, птиц манеж.
Перед ним лежал в низине
Город, он его не знал.
Зелень майских трав в ложбине …
Как сон виденный узнал.
Вот он Спас Преображения,
Дед навечно там почил.
Невский здесь стиль уважения,
Это каждый знал и чтил.
Белой каменной громадой
Виден был за много вёрст.
Купол-шлем своей бравадой
Словно баял, мир не стёрт.
- «Этот град теперь твой, княже!» -
Родион сказав, обнял:
- «Не держи и мысли даже,
Чтобы кто-то вдруг отнял.
Не родилась ещё сила,
Кто бы мог ваш род согнуть.
Здесь Москва рубеж забила,
Сможет Русь пока вздохнуть.
Что-то я людей не вижу,
Да и в город въезд закрыт.
Неприятности предвижу,
Смысл пока какой-то скрыт.
От Аверия посланник
Должен был бы подскочить.
От его людей избранник
Обстановку сообщить»,
Из кустов, что у дороги,
Вдруг поднялся человек.
В зипуне и босы ноги,
Точно так и был весь век.
Стяг московский колыхнулся,
Незнакомец увидал.
Лишь глазами улыбнулся,
Перстень Юрию подал.
Всадник был с копьём на перстне,
Князя здешнего печать.
И Роман: «Аверий вестник?»
Тот кивнул, чтобы начать.
- «Иван Дмитриевич скончался,
Так что князя больше нет.
Рано утром бред начался
И ушёл прямо в рассвет» -
Говорил, как помолился,
Голос тихий чуть слыхать
И дополнил: «Барин злился
На Владимирскую рать.
Правда, их пока немного,
Встали у реки Трубеж.
Ничего пока дурного
Не предприняли промеж …».
Не дослушав сообщения,
Юрий плетью вдруг взмахнул:
- «С Богом!» - и без размышления
Лошадь плетью чуть хлестнул.
Не спешил он нарочито,
Суетливость, знал, во вред.
Войско собранно шло, сбито …
Где Иван оставил след.
Но Переяславль-Залесский
Открывать вход не спешил.
Пусть и довод вроде веский,
Почему-то так решил.
И с холма спустившись, войско
Встало около ворот.
Хоть задержка не злодейство
Но осадок был не тот.
Наконец, скрипя петлями,
В город створ ворот открыт.
Дети вышли с матерями …
Поминальный стол накрыт?
Очень буднично, обидно
Было дальше наблюдать.
Горожане, даже стыдно,
Не приветствий, не скакать …
Молча, кучками стояли
Лишь классический поклон.
Да платки тревожно мяли,
Как, не ведая, кто он.
Озабоченность висела …
Что уж там? Улыбок нет.
Эта встреча чуть задела,
Понял, он ещё не цвет.
Одно дело встретить гостя.
А другое дело князь.
Гостя можно расчихвостя
И послать, … а здесь, брат, связь …
Так же без энтузиазма
И в хоромах встречен был.
Знать, видать, из-за галанства
Улыбалась, раз прибыл.
А собрались все бояре,
Даже старосты из сёл.
Лишь почтительность в фигляре,
В остальном он новосёл.
Перед храмом чуть позднее
Собран был Переяславль.
Знали, это им нужнее.
Знать про завтра, с кем хоть вплавь.
К людям вышел сам Иона,
Как священник, был любим.
Начал с низкого поклона,
Прошептав лишь: «Все скорбим».
И глаза сослепу щуря,
Завещание зачитал.
Стало тихо, балагуря,
Кто-то слёзно причитал.
А затем, как по канону,
Целовали Божий Крест.
Присягали по резону,
Князь законный, Божий перст.
Юрий, видя процедуру
Понял, это не исход.
Он не радовался сдуру,
А готовил новый ход
То, что это лишь начало,
Он прекрасно понимал.
А слияние означало,
Князь московский лидер стал.
Известил отца немедля
И предчувствия назвал.
Не считал, что это петля,
Страх был чужд, он в жизнь вступал.
Весть о присоединении
Будто камень в тихий пруд.
И круги, как при прозрении,
Всех задели словно зуд.
Тут же с Дмитрова Василий
В Городец родной сбежал.
Мол, Москва нонч без усилий
И его, чтоб не визжал.
Михаил Тверской немедля
В Москву грамоту послал.
Сообщив ему, помедля
Примет меры, чтобы знал.
Обвинив его в лукавстве,
Как чужие земли взял.
В преднамеренном коварстве,
Он доверие изъял.
И в Ксинятине, Зубцове,
В приграничных городах
Ввёл полки, был наготове
Всё начать не на словах.
Даже, как это не странно,
Постриг сына отменил.
Всех гостей пусть не гуманно
Вновь до дому проводил.
Объявил, причём серьёзно,
Что намерен воевать.
Потому-то и курьёзно,
Что постриг решил прервать,
Но произошла заминка,
Тверь никто не поддержал.
У «союзников» слабинка,
Всяк за свой удел дрожал.
А иные и злорадно
Намекали: «Ну-ка сам!»
Чтобы было неповадно
Унижать по пустякам.
Одному с Москвой тягаться
Михаил, увы, не мог.
В Тверь пришлось всем возвращаться,
Обругать, всё, что он смог.
Вновь вернулся он к постригу,
Дмитрий сын, уж ждать устал.
За бесславную интригу
Незавидным князем стал.
И тут стало всем понятно
Отступила всё же Тверь.
Лишь Москва вещала внятно.
Торговать? Открыта дверь.
Ждали все, причём с тревогой,
Что свершит Великий князь.
Ведь Андрея волей строгой
Прочь прогнали не стыдясь
Сделал это князь ретивый,
Даниила юный сын.
В Переяславле лишь ленивый
Не гордился: «Князь наш тын!»
Даниил готовил встречу,
Знал, Андрей к нему придёт.
Не рассчитывал на сечу,
До такого не дойдёт.
И под Радонежем вскоре
Стан разбила его рать.
Сам со свитой на угоре,
Рати в поле выбирать.
Вот дозор у речки Пажи
Их послов остановил:
- «Князь сказал, а не для блажи,
Так что в Радонеж, будь мил».
- «Нам Великий князь дал право
С Даниилом говорить» -
Заявил посланник браво;
- «Потому прошу не злить!»
Их сопровождала сотня
И дозор шуметь не стал.
По-мужски совсем не ровня
И дозор гонца послал.
Через час Антон и с сотней,
Как дворецкий, прискакал
По-простому беззаботней
Всех их в Радонеж позвал.
Доведя их до заставы,
Спешится, всем предложил;
- «Вся дружина, пусть и бравы,
Ждите здесь». Аким ожил.
Это был в посольстве старший.
Голос вроде как подал:
- «На мне долг, обузой ставший!
Я решаю! Я сказал».
Говорил высокомерно,
Как с холопом дворовым.
И дворецкий соразмерно:
- «Будет вывод таковым.
Дальше мы пешком пройдёмся
Во-о-он на тот далёкий холм.
Без дружины обойдёмся,
Защитят без ваших догм».
Через стан пошли огромный,
Аким стяги стал считать.
Сбившись с счёта, стал вдруг скромный,
Изнутри увидел рать.
Шалаши кругом, как войско.
Москвичи вокруг снуют.
Все с оружием, их свойство
Не годить когда побьют.
На послов смотрели хмуро.
Знали кто, пришли зачем.
Их Великий князь не мудро
Вёл себя, поганя всем.
Мимо конные дружины
Вскачь неслись, вздымая пыль.
Как разжатые пружины,
Превращали мифы в быль.
Стенобитные пороки
Тоже выстроены в ряд.
И Аким: «В какие сроки
Он успел. Не верхогляд».
Мысль такая замелькала:
- «А Андрей пустой кретин.
Он Владимир без развала
Превратит в удел рутин».
И дойдя до Даниила
Их цинизму след простыл.
Никого не удивила
Эта смена, ёкнул тыл.
И начал он не с упрёка,
Не с угрозы, как хотел.
Не с Андреева намёка,
Что Москва его удел.
А начал петь дифирамбы,
О здоровии спросил.
Словно не было той дамбы
Той, что князь их не сносил.
Даниил, а с ним Протасий
Вместе поняли не вслух.
Даже и без разногласий:
- «А Антон наш не лопух.
Показав им нашу силу,
Дал Божественный урок.
Драться с нами - путь в могилу
И причём в кратчайший срок».
Встал игумен, как-то робко
Начал грамоту читать.
В ней Андрей со злобой шибко
Даниила стал стращать.
Он читал без страсти, тихо,
Голос искренне дрожал.
Понимал, вещает лихо …
В мире жить не возражал.
Дочитав, не стал изустно
Добавлять Андрея брань.
Лишь сказал: «Мне очень грустно,
Нужен отклик, словно дать».
Отповедь князя ожидая,
Плечи в голову втянул.
Сам того поди не зная,
Даниил другое гнул.
Унижать не думал даже,
Сильный может делать так.
- «Ваш Андрей не знал, похоже» -
Князь им: «Я же не дурак!
У меня есть завещанье,
Сам Иван его писал.
Всё Залесье на прощанье
Он Москве и передал.
Свиток с грамотой духовной
Я могу тебе отдать.
Тайны нет моей греховной
И мне нечего скрывать.
Передай её Андрею,
Пусть поймёт - никчемный спор.
Всем Залесьем я владею,
Бог судья был до сих пор.
И ещё, … Ивана воля
И его священный долг.
Перед Богом чист он. Доля?
Потому он и умолк».
Тут же грамоту Протасий
Посетителям отдал.
- «Уж теперь без разногласий?» -
Даниил вопрос задал.
И Аким недоумённо:
- «Я такого и не ждал.
И скажу определённо,
Это полный наш провал.
Встреча будет с батогами,
Кары нам не избежать.
У меня семья с долгами,
А то к вам бы мог сбежать».
Даниил чуть рассмеялся:
- «Приезжай, долги простим.
Я почти засомневался …
Вижу честный ты, Аким.
Ты ж боярин? Вот и чудно.
Дел сейчас невпроворот».
- «Быть с Андреем очень нудно,
Жизнь, сплошной круговорот» -
Аким в пояс поклонился,
На вопрос ответ не дал.
Князь нисколько не смутился
И настаивать не стал.
А дворецкий, как и прежде,
Их до Пажи проводил.
На прощанье: «Будьте реже
И в послах чтоб не ходил»
В шатре долго все молчали,
Тишину нарушил князь:
- «Раз компанию не начали,
Не пойдёт, как к щуке язь.
У него одна дорога
Ехать с жалобой в Орду.
Хан Тохта ему подмога,
Но и там не всё в ладу».
Две недели рать стояла
В поле Раменском ни с чем.
У Андрея страсть отпала,
Как Аким сказал: «Зачем? …»
Даниил смотрел, как в воду.
Всё ж Андрей, таки, решил
У Тохты просить подмогу,
Сам поехал, не спешил.
Что получит помощь эту
Сомневался, так как знал.
Хан Тохта сам что-то к лету
Затевает, был сигнал.
Об отъезде к хану брата
Князь немедленно узнал.
- «Сила брата жидковата» -
Вроде походя, сказал:
- «Не осмелится и дальше
Напрямую воевать.
А Тохта? Не тот, что раньше,
Им важней ясак собрать»
Воронец вдруг усмехнулся:
- «Пока он шакалит там.
Случай просто подвернулся,
Про Можайск подумать нам».