На этой открытке —
последнее из 138 писем Марины Ивановны Цветаевой к Анне Антоновне Тесковой.
P.S.
Об Анне Тесковой от Льва Мнухина:
"Л. МНУХИН: Анна Антоновна Тескова, чешская писательница, учительница, переводчик, на 20 лет была старше Марины Ивановны, она родилась в 1872 году. Годовалым ребёнком, с родителями, она была вывезена в Москву, где отец, инженер-строитель по специальности, он первое время в Москве работал по специальности, а вскоре получил должность директора пивоваренного завода. Анна ходила в русскую школу. Вскоре у нее появились брат и сестра, и все было бы хорошо и счастливо, но когда 12 лет исполнилось Анне, семью постигло большое горе – отец погиб в дорожном происшествии, умер 9-летний брат.
И мать, которая давала уроки музыки, она была блестящей пианисткой, уже не могли справляться с бытовыми условиями, и они вернулись в Прагу. Было 12 лет Анне. В дальнейшем она и сестра, Августа, получили педагогическое образование. В начале девятисотых Анна Антоновна занялась попутно литературной деятельностью, она писала рассказы, очерки ,публиковалась в журнале под псевдонимом Аким Сет и была довольно известным литератором. Стала переводчиком, зная хорошо русский язык, как говорил Б.Н. Лосский*, Тескова знала теоретически хорошо русский язык. Это ей позволяло переводить довольно прилично.
Она переводила Толстого, она перевела «Униженные и оскорблённые» Достоевского, она переводила Мережковского, Владимира Соловьева, философскую прозу. Не переводила стихи. В 1919 году, когда начался исход русских из большевистской России, в Праге образовалось такое объединение чешско-русское еднота, целью которой была помощь русским беженцам, в основном, деятелям науки, культуры. Заведовать культурной секцией этого общества была приглашена Анна Антоновна. Первое время она была заведующей культурным отделом, а потом возглавила чешско-русскую едноту.
Надо сказать, что ярко проявила себя на этом поприще. Достаточно вспомнить, что она опубликовала статью-воззвание «Русские ученые умирают от голода», с тем, чтобы привлечь внимание и государства, и людей, к тем бедам, которые постигли русских эмигрантов в Чехии и потом во Франции. Она была активным членом общества Достоевского в Праге, которое возглавлял Альфред Людвигович Бем. Кстати, с ним ее связывали очень теплые отношения и сохранилась огромная переписка.
Тескова следила за тем, что происходило в русской диаспоре, не только в зарубежье, но и в России. И она с горечью воспринимала то, что происходило в России в те годы. Она писала: «Что творится в России! Тревога меня охватывает» Это в 1937 году. Она, правда, не вступала в полемику, я думаю, что сколько она делала – этого было с лихвой достаточно, чтобы понять, какую роль она сыграла в жизни, в быту, творчестве русских деятелей. Она была дружна с семьей Лосских, например, Николая Ануфриевича и взрослых детей Борисом и Владимиром.
И в письмах к тому же Бему она сетует: «Давно не была у Лосских, как мне хочется их увидеть, как мне хочется быть рядом с этими близкими и родными мне людьми. И с Мариной тоже. Но судьба есть судьба». Это уже когда Марина Ивановна уехала из Праги.
Как я уже сказал, что Анна Антоновна заведовала культурной секцией, она устраивала регулярно вечера литературно-музыкальные. Была знакома практически с музыкальным миром Праги, приглашала артистов, певцов, делала комбинированные вечера, чтобы это было интересно и русско-говорящей публике, и чешской. И вот на один из таких вечеров она пригласила Марину Ивановну. И Марина Ивановна согласилась. У них завязались отношения. И с течением времени они переросли в более теплые отношения, более близкое знакомство.
В 1925 году, когда у Цветаевой родился сын Георгий, Мур, как его звали в семье, их встречи, переписка стали интенсивней, Марина Ивановна советовалась ещё до этого, какую лучше лечебницу ей взять. Первой рассказала Анне Антоновне о том, что у нее родился сын и как это происходило, в пургу, это всё описано в различных письмах.
Они виделись немного. Когда Цветаева уехала в конце октября 1925 года в Париж, удивительным образом эта дружба стала нарастать с каждым письмом. У Цветаевой есть замечательная фраза, что заочность – моё царство. И она даже Тесковой говорила: «Не хочу с Вами встречи, я хочу с Вами жизни». А жизнь может быть эпистолярная. Так оно и было.
И мне кажется, что если бы они были долго вместе, могли быть недомолвки. Марина Ивановна была человеком сложным, в Париже у неё были очень близкие друзья и подруги, и Маргарита Лебедева, и Анна Ильинична Андреева, вдова Леонида Андреева. И тем не менее, в каком-то письме к Тесковой, она может обидеться на Анну Андрееву, что та в течение нескольких месяцев не приходила к ней. И Цветаева относила это за счет какого-то невнимания.
В течение с 1922 по 1939 год, вообще уникальный период для Цветаевой, она ни с кем столько долго не переписывалась, как с Тесковой, 17 лет. Первые 15 писем приходятся на Чехию, а 120 писем приходятся на Париж. Никому, как Анне Антоновне, Цветаева не рассказывала, доверяла почти все. Наверное, даже все. Если в книге довольно много новых страниц появилось, касательно ссоры Марины Ивановны с дочерью. Есть одно письмо, до этого было известно, к В.Н. Буниной, потом появилось письмо к Н. Гайдукевич, но там это одно-два письма. Здесь – в течение нескольких лет Цветаева делится тем, что происходит в семье. Это отдельный разговор, я потом выскажу свои соображения.
Цветаева проверяет через Анну Антоновну многие свои произведения. Она ей посылает оттиски своих журнальных публикаций, переписывая стихи, и считается с этим. В одном из писем есть такая фраза. Она пишет: «Как Вы хорошо отметили концовку драмы «Тезей», когда Вакх вслед уходящему Тезею сказал: «Бог». Анна Антоновна! Ваше прозрение гениально! Ради этой фразы можно было и строить всю драму». Я уж не говорю «Стихи к Чехии», была первой читательницей Анна Антоновна. Которая тут же, получив их, написала Бему, что Марина Ивановна откликнулась на ту беду, когда грозила Германия вторжением в Чехию, а потом уже и само вторжение, что она получила родные слова поддержки от Марины Ивановны.
Цветаева безумно любила Чехию, Прагу. И поэтому для неё это была боль нестерпимая. Эту болью она с ней делилась, чтобы немножко поддержать своих чешских близких и друзей. Это всё есть в письмах. Я не знаю, трудно представить себе какой-то аналог и искренности, и в то же время творчества. Потому, что много Цветаева пишет в своих произведениях. Она пишет об окружении, она пишет о своих бытовых проблемах. Каждая из этих тем могла быть предметом переписки, не касательно других. Это все есть в 138 письмах теперь полностью, впервые, изданных Марины Ивановне и Анне Антоновне."
https://echo.msk.ru/programs/time/544603-echo/