Теперь зимой всё меньше снега,
морозы редки, слякоть, дождь,
туманы, хмарь под низким небом
и наглых чёрных птиц галдёж.
Но холодно... И обернётся
осколком хрупкой белизны
природы зимнее сиротство.
Попытки тщетны, но полны
надежды одолеть дремоту.
В упруго-ватном полусне
нет резкости. Размыты фото
воспоминаний. Яркий свет,
слепящие холмы сугробов.
Черты лица не различить
того, кто замер у порога,
лишь нимба золотая нить
над головою незнакомца
да за спиною будто крылья -
игра затейливая солнца
со снежной пылью.
И кажется знакомым голос,
но не понять, откуда звук.
Во мне слова рождает Логос,
врачуя памяти недуг?
"Да, знаю, ты сейчас не веришь
тому, что явлено тебе.
Смотри, когда закрою двери,
здесь не исчезнет свет небес."
И гость вошёл, мерцая снегом,
по-прежнему не узнан мной.
На нём шинель, глаза... оленьи,
белеют крылья за спиной.
"Сейчас, когда мой голос слышишь,
ты в зимний сон погружена,
но подо льдом реки недвижной
течёт вода, темна она.
Когда же тьму преодолеешь,
как неизбывную вину,
ты вспомнишь грусть в глазах оленьих
и вод подлёдных глубину.
Преодоления предтечей
пусть станет этот вещий сон,
в котором уплывает в вечность
моё лицо."
Вдруг, словно солнечные блики,
скользят снежинки по окну,
их шелест ласковый и тихий
из забытья меня вернул.
Снежинки падали, творили...
"Давно... Нет это был не сон..." (с)
Вот серая шинель. Без крыльев.
И без погон.