пиликает время и входит однажды в горницу
корней моих память бессонная и тугая
что вынесет и беспутицу и бескормицу
одним колоском берега мне оберегая
ударит с размаху а там остриё ли обух ли
поди разбери если искры из глаз по пуду
пусть только не вырежет сердце мне вместо опухоли
я больше не буду больше неё не буду
зови её хочешь силой а хочешь совестью
ходившую и в рогоже и в голой коже
а где до костей обожжённую страшной новостью
она откликается мне с каждым годом строже
и пусть я налившись бессильной тоской под горлышко
себя уподоблю заезженным старым клячам
но я и мои полтора немудрёных горюшка
в глазах вековечных желтеем пушком цыплячьим
земная и дымная шедшая косо с ятями
от паперти и до скатерти-самобранки
встающая в небо Родиной грозной матерью
военный паёк кипяток из консервной банки
отбившая полдень в Берлине вечерню в Китеже
смеясь всей душой над невзысканным грешным телом
стоит за спиной потому всё что дастся выдержу
и Боже мой как бы я этого не хотела