Моя больничной чистоты
берложка, беличья квартира,
где, позабыв свои мечты,
мужчины прячутся от мира,
в котором утренней щекой
хандра привычная кололась
и ревность красною строкой
надсадно повышала голос.
А здесь совсем иной закон,
как привередливый хозяин,
под свой смирительный шаблон
нещадно ветки обрезает
и скудный драгоценный хлам,
свои пожитки и манатки,
распределяет по местам
в успокоительном порядке.
Опять на свете счастья нет,
но есть смирение и вызов,
и гордо старенький буфет
блестит остатками сервизов.
Кто выбрал меньшее из зол,
тому пустяк помыть посуду...
Живее, мальчики, за стол,
я дважды повторять не буду!