Измучен сомнением,
может быть, зряшным,
как туча, нависшей грозой,
ещё, когда солнце
таится за пашней,
а небо грозит бирюзой.
Он, словно отшельник,
пришедший с повинной,
оставил в дверях узелок,
поднялся без спешки,
прошёл по гостиной,
из сердца занозу извлёк.
Присесть захотел вдруг
на скользкой скамейке,
где дед папироску крутил,
поправить рубашку,
загиб телогрейке
и чтоб старику Бог налил…
Чуть-чуть удивился
безлюдной аллее,
где маялась в грусти сосна,
и дальше пошёл,
а за ним закипело,
и день отряхнулся со сна!
Глядит – уже мимо,
как тень, пролетела,
оставив смешенье духов,
девчонка, которая
спать не хотела
и верила свято в любовь.