Остался штамп и больше ничего.
И поменялись выходы и входы.
И волны проливного Геллеспонта
Слезливо набегают на амвон.
У памяти не пыльные пути.
Живи и помни время материнства.
И каждый гость непрошеный неистов.
А прошеный и брошенный один.