Не поётся в слоистой мгле:
зритель замер, отец ослеп,
серебристой туманной тенью
он приходит по воскресеньям
как вторженец или беглец.
Пахнет глиной и табаком
ожидающий далеко.
Между яблоней и орехом
тьма его настигает эхом,
поднимается кадыком.
Не зови меня в красоту:
воин рос и мочил манту,
рассыпался в снегах и льдинах.
Я пою тебе, но покину
и на севере прорасту.
Ветер мне предлагает бой,
город шепчется сам с собой,
шесть ночей я не помню света.
Ни богов, ни авторитетов,
только трещинка над губой.
А за ребрами невпопад
шепчет, спорит, саднит толпа -
выбирает к утру посланца.
Он вторгается самозванцем,
останавливая распад.
Мы с ним курим в сквозняк окна
И я чувствую вдруг: "Одна"