У зеркала, с той стороны где амальгама
фанерою закрыта от царапин,
стена. Простая белая стена.
Настолько безупречная она,
что ей смотреться в зеркало не надо.
Трюмо стоит к стене прижавшись задом,
стоит и корчит рожу мне мою.
И я смиренно с этой рожей пью.
И никуда от рожи не уйти.
Ночь, осень, тишина и карантин,
и дробный топот мелких, частых капель
чуть слышно мнет листву кошачьей лапой.
Там, за стеной, фанерой, амальгамой
осенний дождь нашептывает гаммы.