В незрелом красном терпкие танины.
В осеннем небе тает птичий клин.
Остывший город прячется в массивах
домов бетонных,
влажных,
серых,
длинных
как спины черноморских афалин.
Шар солнечный закатится в бокалы.
Пасьянсом сложится недели календарь.
И разве важно, что там будет дальше?
Октябрь,
ноябрь,
декабрь
и опять - январь.
Украсят в храмах ясли и иконы.
Кутью с изюмом дети принесут.
Христос родится
чистый,
светлый,
юный,
как новый день, но и его распнут.
Всё это так незыблемо, что страшно.
Убит дракон - да здравствует дракон.
Лозой овит и трон, и поле боя.
И вместо мыслей - гулкий, мерный звон.
В незрелом красном терпкие танины.
Декантер пуст. Развеян аромат.
Я думаю, что я тебя теряю.
Но ты, mon cher, ни в чём не виноват.
Всё повторится. Всё идёт по кругу.
Тень фонаря ютится на траве
с рассветом тая
тонко,
зябко,
глупо,
как будто дым в осенних стылых трубах
камина,
разожженного другим.