19
…Нечаянно под берцем
упругий хрупнет груздь,
и вдруг
прольётся в сердце
берёзовая грусть,
рябиновая чаша
перевернётся вдруг
и выплеснет горчащий,
слегка хмелящий дух.
…И пусть овраги сыры,
низины пусть темны, –
душист кусочек сыра
отломленной луны.
А грусть – она – не то что
тяжёлый камень – нет, –
последняя морошка,
её таёжный след,
вороний рок,
наверно,–
поди в нём – разберись,
и поздняя вербена,
и дикий барбарис.
И сложный путь – поддастся,
и хлебец – в рюкзаке.
И вертится побаска
ужом на языке.
Не то, чтоб очень больно,
но крикнуть – в самый раз…
И полон клюв вороний,
и сыт вороний глаз.