Мстила ли княгиня Ольга?
Из древних летописей до нас дошли сведения о великой княгине Ольге, ставшей русской святой. Но многое из того, что мы знаем о ней, со¬хранилось в легендах и преданиях и сейчас вызывает споры ученых.
Но с помощью осознанного сновидения удалось попасть в те далекие времена и увидеть те со¬бытия: и то, как убили ее мужа, князя Игоря, и то, почему она вынуж¬дена была мстить.
И, оказывается, мстила она отнюдь не из-за ковар¬ства и мстительности своего харак¬тера, как считают многие исследова¬тели той эпохи, а просто защищала себя, сына и государство от взбун¬товавшихся древлян. Иначе было не¬возможно поступить в те жестокие годы, да и не все события, которые мы знаем как месть, не были местью. Кое-что оказалось провокацией со стороны древлян. И именно об этом, а так же чьей она была дочерью, хо¬телось бы сегодня рассказать.
...Утро уже вступило в свои права. Я оказалась в теле какого-то мальчишки в древней Руси, как потом было сказано. Вот иду по мощенной булыжником дороге в зеленых расшитых са¬погах. На мне - широкие тем¬ные штаны, белая льняная ру¬баха до колен, вышитая красным орнаментом и подпоясанная ши¬роким мягким поясом, а светлые волосы треплются на ветру.
Кругом - красота. Начался новый день, щебечут птицы, све¬жая весенняя зелень бьет в гла¬за. Праздничными кажутся на солнце беленые домики горо¬жан. В основном они одноэтаж¬ные с двухскатными или плос¬кими крышами, узкими окош¬ками, в которых поблескивает какой-то серый полупрозрачный материал, наверное, слюда. Белые глухие стены сделаны из глины с соломой, а затем побелены ме¬лом. Каждый дом имел толстую стену, за которой находился внутренний двор со всеми хозяйственными постройка¬ми.
У тех, кто побогаче, дома двухэтажные со стрельчатыми окнами на¬подобие восточных и с выложенными цветными камнями и затейливы¬ми орнаментами на стенах. Сами дома сложены из белого обтесанного камня и крыты черепицей. Дома помельче крыли соломой. В центре го¬рода возвышались княжеские палаты.
Это сооружение имело глухую уг¬ловую башню с окошками-бойницами. Другие стены делали похожим это здание на высокий терем в три этажа, украшенный цветной каменной мозаи¬кой. Во двор вели большие, окован¬ные медью ворота, украшенные орна¬ментами из грифонов, крылатых львов и птиц с человеческими головами.
Чуть выше, на холме, было капище.
Там стояли почитаемые изображения богов - идолы. Они были каменные и деревянные.
Город, обнесенный стеной из дико¬го камня, беленного мелом, стоял на берегу широкой реки. Я потом узнала, это был древний Киев.
…Но сейчас я иду по улице. Солнце весело пляшет на стенах домов, пря¬чась в оконных проемах и играя пе-стротой одежд горожан. Они спешат по своим делам: женщины в длинных платьях с закутанными тканью голо¬вами, перетянутыми широкими лен-тами, девушки с длинными косами и такими же лентами.
Но все же женщин мало. Они в основном идут за водой. Большинство - мужчины, их бе¬лые рубахи, широкие штаны, расшитые жилетки мелькают в толпе. Светлые, русые, каштановые, темные головы смешались на площа¬ди у княжеских палат.
Но там много людей довольно странной для этих мест наружности. Это скуластые и узкоглазые азиаты в цветастых одеждах отороченных мехом, и воины в широченных штанах с широченны¬ми же поясами, к которым привешены кривые сабли. Го-ловы воинов обриты, и только длинный чуб оставлен на макушке.
Вся эта пестрая тол¬па галдит на площади. Тут же сгрудились ло¬шади и повозки. Кто-то чем-то торгует, растяну¬ты на булыжниках кожи и ткани. Женщи¬ны и девушки здесь только в сопровожде¬нии мужчин.
И вот ворота княжес¬кого дома отворились, и оттуда выехал князь с не¬большим отрядом верной дружины. Все сразу смол¬кли и начали кланяться в сторону князя и его свиты. А он восседал на светло-сером коне с крас¬ными золочеными пово¬дьями. Его латы блестят напаянными на них золо¬тыми бляшками в виде грифонов, а красный плащ, сколотый на груди круг¬лой брошью-фибулой, спускается по крупу коня, прикрывая тяжелый меч. Его открытое голубогла¬зое лицо, слегка подерну¬тое рыжеватой бородкой, обрамляли кольчужные подвески, выходящие из-под крутого островер¬хого шлема. Те, кто был с ним, тоже были в шлемах, латах и при ору¬жии.
Увидев князя, толпа возрадовалась в предвкушении богатых даров, за которыми отправился князь.
На зубчатую оградительную стену княжеских палат вышла жен¬щина в длинном темно-красном платье, крепко стянутом на груди шнуров¬кой. Солнце высвечивало ее золотис¬тые локоны, стянутые прекрасной ди¬адемой. Рядом с ней был маленький мальчик. Она смотрела вслед удаля-ющемуся отряду и вдруг изменилась в лице.
С ужасом взглянула в пусто¬ту неба, увидела то, что дано было увидеть только ей, и вдруг что-то зак¬ричала. Видимо, она хотела вернуть мужа, но он уже был далеко.
“Но как все интересно”, - подумалось мне, ведь я была тем мальчиком. Жгучее любопытство - куда отправится князь и как он будет собирать дань с подвласт¬ного народа - распирало меня.
Ноги понесли меня знакомой дорогой, и я оказался во дворе боль¬шого дома. Здесь, у конюшни на коп¬не сена, сидели мальчишки такие же, как и я, в ожидании меня. Они слу¬жили сыну хозяина, в теле которого я тогда была.
На какое-то мгновенье я увидела их со стороны. Они забрались на оседланных лошадей и поскакали, ничего не сообщив домашним.
…И вот я снова в теле мальчика. Мы за городом. Ветер свистит в ушах, я постоянно подпрыгиваю и седле. Мы мчимся по дороге, а кругом поля, луга, зеленые холмы. Белые облака, как пу¬шинки, несутся по небу. Вдали блес¬тит лента реки.
Отряд князя маячит где-то впере¬ди на горизонте. Сколько ехать по времени, мы не знаем, но у нас есть с собой что поесть, и я с удовлетворе¬нием щупаю холщовый мешочек, при¬строенный к седлу. За поясом – острый кинжал. "Бояться нечего”, - думалось тогда.
Но день уже клонился к закату, а цели пути не видно. Там вдали люди князя спешились, раскидывают костер. Вокруг дикие леса, совсем смеркается и далекий огонек светит нам маяком.
У нас тоже горит костерок Я жадно жую кусок ароматного хлеба, в котором попадаются крупные зернышки. Когда мальчишки начали болтать, я находилась как бы в стороне, и мой парень сам что-то говорил и смеялся
Как прошла ночь, не помню, но вроде бы разбудил меня крик одного из мальчишек. Он забрался на дерево и показывал вдаль.
Мы вскочили на лошадей и помчались во весь опор. Как же мы проспали отъезд дружины? Нужно было ее догонять. Вскоре отряд снова пока¬зался на горизонте, и мы следовали за ним.
На закате, пробираясь лесами, мы увидели впереди себя бревенчатое селение, куда направлялся князь. За деревянным частоколом виднелись деревянные избы каких не было в нашем городе. Мы остановились на возвышении между тенистыми деревьями и засели в зарослях, чтобы нас не было видно.
Князь подъехал к воротам и затрубил в рожок. Но ворота не открывались. Он еще протрубил, но ответа не было. Один из дружинников громко по-стучал. Через некоторое время ворота отворили со страшным скрипом двое мужчин в длиннющих рубахах, кото¬рые стояли колом, т.к. были пропита-ны солью - подумалось мне тогда.
Князь и дружина въехали, и воро¬та закрыли. Мы подождали немного, и вот ворота опять открыли. Приехав¬шие возвращаются, к их седлам при¬вязаны огромные мешки. Пустые ло¬шади, которые были с ними, теперь навьючены. Отряд быстро удалялся от поселения.
Мы уж тронулись за ними, как вдруг я увидел, как один из дружин¬ников крикнул и остановился. Из меш¬ка сыпался песок. Мешок развязали. Да, там один песок! Открыли ларцы с цен¬ностями, вот их достают, срывают какие-то ткани и все бросают, так как там солома вместо драгоценностей. Все развязывают и…выбрасывают.
Вот, схватив мешок с остатками песка, князь с людьми возвращается обратно, но на башнях и стенах их встречают лучники. Много стрел полетело в воинов. Воины падали, не успев сообразить, что произошло. Из ворот вылетели люди в длинных несгибаемых от соли рубахах. Они стащили раненого князя с лошади и поволокли в крепость.
Мы очень испугались, никого не осталось в живых перед воротами, вся дружина погибла. Мы незаметно пове¬ли лошадей подальше от этого места, как вдруг душераздирающий вопль ог¬ласил окрестности. От страха я чуть не упал с лошади. Сердце хотело вырваться из груди.
Но вокруг никого не было, мы при¬гнулись и поскакали что есть мочи. Мелькали деревья, из-под копыт ле¬тели камни. Ветер свистел. Лес кон¬чился, впереди степь, уже темно, а страх и ужас все гонят нас, и лошадь хра¬пит, но остановиться нет сил, - вдруг этот ужас нас нагонит?
Как доехали, я не помню, но ночь сменилась днем. И вот передо мной городская стена, мы въез¬жаем. Мальчишки кричат на всю ули¬цу о том побоище, очевидцами кото¬рого стали. Собралась толпа, все кри¬чат и подгоняют нас на площадь.
В княжеские палаты открыты во¬рота, и оттуда выбегает женщина. На груди и плечах ее поблескивает рас¬шитое золотом и драгоценными кам¬нями оплечье. Рядом с ней - какие-то люди в латах. Я слышу, как по толпе пронеслось: “Ольговна!”
…Потом будет сказано, что так называли княгиню Ольгу, т.к. она, оказывается, была доче¬рью Олега и ее звали по отчеству. И имя у нее было, как у отца (производ¬ное от Олега). Так называли сканди¬навские викинги дочерей по имени отца. И еще было сказано, что князь Владимир – внук Ольги нарочно изменил летописи, где убрал то, что отцом Ольги был Олег, время правления Олега вообще сместил далеко в прошлое, а Ольге приписал биографию своей матери Малуши. Но об этом другая история…
Олега по-настоящему звали Хельгом на скандинавский манер, а его дочь Хельгой. А Игорь, которого убили и поселении древлян, был, по-видимому, зятем Олега
...Но вернемся в то неспокойное время.
Женщина подбежала ко мне. Ее красивое, но бледное лицо обрамлял белый платок. Поверх него была надета золотая диадема с подвесками, усыпанными разноцветными каменьями и жемчугом. Оплечье играло на солнце роскошью камней, но голубые глаза были полны слез и золотой локон волос небрежно выбился из-под платка.
Она что-то причитала. Я слез с ло¬шади и... снова я увидела всех со стороны. Княгиня повела мальчика в палаты.
Княгине Ольге сообщили о смерти мужа
Они оказались в просторном зале, где эхом отзывались их шаги по об-точенным до блеска каменным пли¬там пола. Сводчатый потолок нави¬сал над ними, а на стенах горели факелы. Стены были все изрезаны орнаментом из фантастических жи¬вотных, переплетенных с растениями.
Деревянные двери, балки были все орнаментированы. Стены следу¬ющей залы были облицованы дере¬вом, тоже резным и крашеным в зе¬леные, красные и васильковые цвета. Стояли длинные лавки вдоль стен, горели светильники. Дневной свет проникал сюда только через узкие оконца и разделялся на радугу, про¬ходя через мелкие стекловидные ка¬мушки в них. Кругом стояли бога¬тые сундуки, обитые бархатом и ме¬таллом.
О чем говорила княгиня с маль¬чиком, мне не довелось узнать, но за-помнилось, как они вышли в боль¬шую залу. Там было несколько при-ближенных к княгине воинов, и один из них оказался отцом мальчика. Он что-то сказал ему и уже поднял руку, чтоб ударить за непослушание, за то, что тот поехал за князем и ничего не сказал родным. Но княгиня жестом остановила отца.
…Еще помню, как в теле мальчика я еду опять в то поселение, но уже с княгиней и ее войском. Княгиня была бледна и вся в синем. Синий платок укутал ее голову. Этот цвет, видимо, был цветом траура.
Оставив малолетнего сына под присмотром нянек и своего верного слуги, а может, друга отца - это был уже пожилой мужчина с короткой бо¬родой, - она приехала за телом мужа.
Но на стенах снова показались лучники. Завидев же большое войс¬ко, куда входили и восточные наем¬ники, они ретировались. Были откры¬ты ворота, жители кланялись, устилали дорогу княгине богатыми тка-нями. Княгиня же была как камен¬ная, а я в теле мальчика с удивлени¬ем рассматривал чужой город, кото¬рый был весь построен из дерева. Заплутав между домами, я услышал, как рухнули вдалеке две толстые березы под ударами топоров и ме¬чей, и тут же заголосила женщина. Это, наверное, княгиня увидела тело мужа, убитого древлянами.
Процессия вышла на улицу. Тела не было видно, так как его заверну¬ли в княжеский темно-красный плащ и несли на длинном щите.
У ворот стояли большие сунду¬ки с дарами. Бледная, как мел, кня¬гиня не взглянула на них. Ей помог¬ли сесть в седло, а когда она выезжа¬ла через ворота, то растоптала копытами лошади подношения.
По-видимому, тело князя сначала доставили в Киев, а потом повезли хоронить на курган вдали от города. На похороны была приглашена и древлянская знать, ведь она была дол¬жна доказать свое подданство. На по¬минки - тризну княгиня приехала вместе с сыном на одной лошади (седло было двойное). Их сопровож¬дал тот человек, на которого она ос-тавляла сына, когда ездила к древля¬нам за телом мужа.
Я же снова на какое-то время ока¬зываюсь в теле мальчика. Княгиня Ольга, видимо, была благодарна ему за то, что тот сообщил подробности побоища у стен древлянского города, и поэтому держала его недалеко от себя. Там же был и его отец.
...На высоком холме была насы¬пана земляная горка, куда вели вры¬тые камни-ступеньки. Наверху этого кургана разложили поленья для большого костра. На них была уста¬новлена рака (выдолбленный из де-рева гроб) с телом, покрытым кня¬жеским плащом. Выдолбленная рака была украшена вырезанными изоб¬ражениями солнца и птиц с челове¬ческими головами. Внизу кургана была сделана насыпь в виде подковы, которую покрыли досками, а сверху- узорчатыми тканями.
Воины собрали оружие у приглашенных древлян и киевлян. Это были знатные люди. Они начали рассаживаться по периметру “подковы’’- стола, крытого тканями.
Княгиня с сыном и несколько дру¬жинников, приближенных к ней, торжественно поднялись наверх. Оиа долго смотрела на покрытую раку и едва сдерживала слезы, но вот не вы¬держала и зарыдала.
Гнетущую обстановку разве¬яли двое дружинников, с факе¬лами поднявшиеся наверх, а ее главный приближенный держал в руках третий, самый большой факел.
Он взял за руку сына Оль¬ги и Игоря (будущего князя Святослава), и княгиня замол¬кла и медленно пошла вниз. Преданный воин положил ру¬чонку мальчика на древко фа¬кела и как бы вместе с ним зажег погребальный костер.
Двое других воинов тоже опус¬тили свои факелы.
Костер быстро запылал, а люди спустились вниз. Княги¬ня смотрела на языки пламени, едва сдерживая слезы, но ей по¬могли плакальщицы. Женщины, с ног до головы закутанные в синие одеяния, начали вопить и причитать. Когда все было кон¬чено, княгиня с большим ковшом золотистого хмельного напитка, испив из него сама, обошла свою дружину. Затем она обнесла им киевлян и древлян.
Потом подавали мясо, испе¬ченное на огне, хлебы, прикатили боч¬ки, наверное, с пивом, и вскоре пригла-шенные стали пьяны. Пьяные древля¬не, видимо, начали говорить что-то не¬приятное для княгини, они нагло сме¬ялись. И княгиня решила уехать с сы-ном, но перед этим в последний раз про¬ститься с мужем. В закатных лучах она поднялась к догорающему костру.
И вдруг я услышал, как верный приближенный княгини крикнул ей: “Хельга!” Он назвал ее так, как назы¬вали ее скандинавы. Она мгновенно до¬гадалась и припала к земле, обхватив сына, потому что один из древлян, не хотевших примирения даже здесь, на поминках, метнул нож в нее. Нож скользнул по камням совсем рядом с Ольгой. К ней бросилась охрана, а на того древлянина налетел с кулаками один из пьяных киевлян.
Ольга прижала к себе сына и была полна гнева. Она что-то сказала на ухо одному из своего окружения.
Я как будто остолбенел, началась свара: воины и наемники растаскивали дерущихся киевлян и выталкивали их из за стола, древляне же были перерублены здесь же. Но этого я уже не видел. Окрик отца вывел меня из оцепе¬нения. Обернувшись, я. увидел его на коне рядом с княгиней, которая мах¬нула мне рукой. Отец придерживал мою лошадь, на которой я оказался очень быстро.
...Что было далее, я не видела, но еще кое-какие яркие фрагменты вре-зались мне в память.
Я помню, как все собрались возле идолов на холме в Киеве, и вдруг раз-дались крики. На берегу горела ладья. Как я поняла, ее подо¬жгли древляне-лазутчики. На этой ладье прибыли древляне в Киев, чтобы примириться. Их волхвы вместе с киевскими волхвами поднялись на капище. Но древлянской знати Княгиня Ольга запретила ступать на киевскую землю. Они так и остались ожидать в ладье. И как сказал внутренний голос не все древляне хотели, оказывается, примирения с Киевом, у них были разногласья между собой. И многие хотели помешать приезду делегации в Киев. По приказу древлянского князя Мала по следам миротворцев отправились лазутчики. И, видимо, по приказу Мала знат¬ные древляне были сожжены в этой ладье. Древлянский князь же обвинил в этом злодеянии Ольгу.
Но вот я снова оказалась в теле того мальчишки.
Стою во дворе княжеских палат, и тут стражники тащат какого-то другого стражника. На крыльце появилась Княгиня. Со схваченного человека сорвали шлем. Вот это лицо1 Я запомнил его! Да, именно этот человек стащил раненного князя Игоря с лошади. Это он вместе с другими людьми из того поселения древлян, наверное, и убил его.
Я вылетела из тела и увидела как тот, в ком я была, кинулся к ногам Ольги. «Убиваши! Убииваши!" Кричал он, показывая на схваченного пальцем. (стражники тоже что-то говорили, и после их слов княгиня задрожала. Внутренний голос сказал мне, что этот человек, убив одного из охранников, проник на кня¬жеский двор, чтобы убить на¬следника и единственного сына Ольги.
И вот я слышу, как сквозь гневную речь княгини прорва¬лось слово, которое я запомни¬ла. “Аспид” - так она называла его. Его велели скормить со¬бакам, которые зло лаяли от этого переполоха на заднем дворе.
Когда княгиня узнала о покушении на сына, то реши¬ла до конца расправиться с мятежниками, ведь это пере¬полнило чашу ее терпения. Вместо даров и дани она взяла с древлян по голубю со двора. И потом было сказано, что¬бы недалеко от древлянского посе¬ления привязали к голубям горя¬щую солому и отпустили. И заго¬релось все селение — древлянский город.
И вот я вижу, как суровая княгиня вместе с сыном поднимается на холм на белой лошади. И смотрит на пожа¬рище вдали и на своего сына смот-рит, будущего наследника, князя Свя¬тослава, ведь вынуждена была она так поступить. Древляне же начали все это, а она спасала себя, сына и государ¬ство от мятежников, оставшись вдовой, без поддержки мужа в то суровое вре¬мя, полное войн и коварства.
Записала Валерия Кольцова
28.07.2013