Часть первая.
Василий.
Много воды утекло, как мы встретились с Василием в Николе. Он приехал оформлять в сельсовет документы на прописку по месту жительства в деревню Филино Никольскоо сельсовета Тотемского района. Я зашел в сельсовет решить некоторые вопросы с главой администрации села в Николе. Вот так мы и встретились. Быстро нашли общий язык, долго разговаривали про охоту и рыбалку, про природную красоту этих благословенных мест.
" Вы знакомы с творчеством поэта Н.М. Рубцова?"-спросил я, хотел его пригласить в только открытую выставку посвященную поэту ,в бывшем детдоме, в августе 1990 года.
" А кто он такой? Никогда не слышал,"- задумчиво перебирая поэтов в памяти, ответил он, вопросом на вопрос. "Как, вы не знайте Николая Рубцова?"-огорчился я.
"Нет,"-спокойно ответил Василий. Меня как прорвало, я начал рассказывать биографию поэта, назвал книги, которые вышли у Н.Рубцова. Но, увидел, что мой собеседник не очень интересуется поэзией, пришлось сменить тему разговора. Я пригласил его в гости выпить чашку чая,но он отказался сославшись на уходящий вечерний автобус Успенье-Красное.
После открытия выставки в селе Никола, мне приходилось знакомиться с сельчанами, расспрашивая их об истории деревень, о Николае Рубцове. Мне было интересно, чем жили люди, о чем думали.
Изучая их говор-местный диалект, потихоньку привыкая к деревенскому быту, к простоте светлых горенок в домах, выстеленных самоткаными половиками и дорожками,
переходя от дома к дому я узнал много интересного.
Во многих домах в больших светлых горницах, в красных углах, на восход солнца, на полочках стояли иконы Святителя Николая Чудотворца или Богородицы с младенцем Иисусом. Иконы были прикрыты белыми занавесками с вышивкой на них диковинных птиц.
Пожилые люди разговаривали охотно, без суеты, не спеша, обдумывая каждое сказанное им слово, иногда предлагали чай, заваренный с травами. Угощали незваного гостя пирогами или лепешками. С разговорами хозяев оживали комнаты в доме, их голос звучал, словно звон колокольчика. В глазах часто вспыхивал огонек воспоминаний, зрачки будто просыпались после долгого сна,открыто и прямо смотрели в мои глаза,думая о своем. Люди рассказывали о своей жизни, о тяжелой физической работе в предвоенные и военные годы.Не раз я слышал, что после войны был голод.От сельчан впервые я услышал рассказ о репрессированных, привезенных на реку Вою из Украины. Люди пережившие лишения, отдавали фронту почти все, работавшие с раннего утра до позднего вечера в колхозе, при этом приходили домой и управляли еще и свой скот, кормили детей, а в метели провожали в школу.
Задорный блеск в глазах сразу пропадал,когда я задавал наводящий вопрос о репрессиях. Многие начинали нервничать, выдавливая из себя слова, уходили от этой темы, а если кто-то что-нибудь рассказывал,то, меня просили не упоминать их имя и фамилию.
Перечитывая черновики "мало помалу" вырисовывалось картина жизни колхозников, в те грозные годы. Посадить на пять лет могли за колоски пшеницы собранные на полях после жатвы, за горсть зерна с кладовой, принесенной в валенках, но люди думали не о себе, а о маленьких детях которые просили кушать. Конечно, все давно реабилитированы, но животный страх перед беспределом власти оставался.
Люди боялись говорить, даже думать,каждый прекрасно понимал, что беда одна не приходит.Я часто слышал поговорку от сельчан -" не буди лихо, пока тихо."
Как-то вечером я встретил местных мужиков с тяжелыми рюкзаками идущими из леса.
Стал расспрашивать:"Как грибы? Как ягоды?" Они отошли на обочину дороги, сняли тяжелые ноши с плеч и открыли вещмешки. Темно-фиолетовая брусника с горошину лежала в хорошо упакованных целлофановых мешках, чтобы сок из боровой ягоды не вытекал на спины во время ходьбы." Угощайся,"-они предложили мне. Аромат ягод, чуть с горчинкой, долго держался во рту-вкусно! "Спасибо!"- сказал я мужикам вслед, но они шли не оборачиваясь медленными усталыми шагами по своим домам.
Ближе к выходным я собрался к Василию в деревню Филино, с одним только желанием побывать на выселках за брусникой. Приехал к нему в пятницу вечером. Дружным лаем меня встретили собаки, но не злобным, а так, будто здоровались с незнакомцем, давая знак хозяевам, что идет чужой. Вечер за разговорами прошел быстро, а утром чуть свет мы тронулись в путь. Дорога мне была незнакома, в тех краях я не бывал не разу, но лес любил с детства.Часто посещал лесные угодья не раз и не два ходил за грибами и ягодами. Солнце выглянуло из-за макушек деревьев. На траве заблестели капельки росы от вечернего густого тумана.Капельки росы, словно бусины висели на траве,переливались в лучах солнца радужным блеском. Собаки убегали вдоль дороги накручивая круги, возвращались и снова убегали, одним словом - работали. Василий подрабатывал егерем, кроме этого дежурил на ферме по ночам сутки через двое. Легкий ветерок скользнул по макушкам деревьев. Листья зашелестели, некоторые обрывались с веток, долго кружили в воздухе, переливались в лучах света от обильной ночной росы,ложились на перину из зеленовато- белого мха. Многие листья застревали в кустарниках шиповника и крушины не долетая до земли. Багровые листья осин и желтоватые листья берез усыпали землю и красота осеннего листопада радовала взгляд, каким-то таинственным переливом цветов. По окраине дороги попадались переростки - белые грибы и подосиновики, но на них не обращали внимания. Шли молча слушая голос леса, старались не вступать на опавшие листья, чтобы не издавать лишний шум- шелест. При ходьбе было тепло и рубашки давно уже стали прилипать к вспотевшим спинам. В низинах стали появляться лосиные вши. Они стали прилетать на наши куртки и кепки, стараясь влезть в волосы на голове. Мы шли и старались вытаскивать их на ходу из коротких стрижек, и как бы мы не старались, вши кусали шею, залезали под кепку. Собаки не вдалеке подняли лай.
Мы остановились. Василий потихоньку ступая под лай собак двинулся на их голос. Я видел, как он останавливался, если собаки переставали лаять, а потом скрылся из вида.Прозвучал выстрел, он эхом промчался по лесу и затерялся среди деревьев.
Собаки стихли ,и вскоре,я увидел молодого глухаря в руках охотника.
"Ужин есть,"- произнес он. "Красивая птица",- ответил я и выпив чая из термоса мы двинулись дальше по лесной дороге.
Идти по дороге было хорошо, ноги не скользили по липкой грязи. Ближе к речке Вое дорога пошла на уклон, стали попадать ельники , сосновые боры, лиственный лес закончился.Впервые я увидел лиственницу в природе -это молодое дерево метров двадцать высотой по стволу не имело не одной ветки или сучка, только вверху качался под ветром зеленый зонтик с торчащими ветками в иголках.
Сосновые боры тоже видно было издалека. Они качали своими могучими ветвями в вверху, словно великаны.
Пройдя километров пятнадцать вышли на луга к реке. Собаки тут же рванули в воду на мелководье, стали пить, потом опустились в воду всем телом, остужая его.
Мы умылись по пояс, перекусили бутербродами, запив их чаем.
Тропинка побежала по берегу реки, срезая повороты,стало прохладнее под вечер. Рядом с тропкой мы увидели небольшие кучки завянувшей брусники. Видимо, не рассчитав свои силы, ягодники уставали от тяжелой ноши, и отсыпали ягоды из рюкзаков, и шарманок. Под вечер мы добрались до дощатой сколоченной избушки, довольно просторной. Осмотрели засветло нет ли змей на нарах. Пепел от костра был прибит росой, говорил о том, что дней пять здесь никого не было.
Мы развели костер, сварили глухаря, накормили собак, протопили печурку в избушке и в сумерках, еще раз осмотрев избушку от змей,уставшие за день крепко уснули на сенных матрасах. Через пару часов собаки подняли лай,но так не хотелось выходить из теплой избушки. Мы проснулись,ждали, но собаки вскоре затихли и мы опять уснули. С рассветом, хорошо отдохнув я вышел на свежий воздух. Спустился к реке, набрал воды для утреннего чая.Прихватив по дороге пару валежин подошел к избушке. Собаки убежали по своим делам. Василий проснулся разжигал костер. В реке по воде хлопнул бобер хвостом, уходя в свою нору, вернувшись с жировки.
Чай вскипел, выпили по чашке, залили термоса и отправились за ягодами.Хорошо натоптанная тропка привела нас к реке, где бобры свалили две осины, по ним мы перешли речку. Неширокая река медленно переворачивала свои темные торфяные воды с красными осиновыми и желтыми березовыми листьями.Листья то всплывали, то уходили в глубину, перевертывались в воде как ленивая ожиревшая рыба. Молодь рыбы играла выпрыгивая из воды за комаром или мошкой и в этот момент, хариус стремительно набросился на мальков, было видно как блеснула его чешуя. "Жаль спиннинг не взяли?"- произнес с сожалением Василий. Я молча искал тропку на берегу реки в плотном белом мху. Сосновый бор медленно зашевелил своими могучими ветвями под напором легкого ветерка. Высоко над землей, отражаясь в воде, ветви сосен запели мелодию осени, чуть поскрипывая рыжеватыми стволами. "Красиво!"-сказал я,но на мои слова Вася лишь улыбнулся. Болото нашли по кучкам ягод, оставленными после ночной трапезы медведями, которые жировали по краю болота. Везде были их довольно крупные следы. Собаки поубавили прыти, далеко не отходили, принюхивались к следам и жалобно скулили, видимо, чувствовали близость мохнатых хищников, хозяев этих мест.Мы прошли через сосновый бор, лес резко оборвался, впереди мы увидели болото.Зашли на него и ахнули -нескончаемый болотный край усыпанный брусникой.
Ягоды брусники были везде, куда не глянь, будто кто-то выстелил темно-фиолетовый ковер на зеленовато-белом мху. Мы быстро набрали по ведерку ягод, покушали их, выжимали из ягод сок в термоса руками. На ладошах остались темно-фиолетовые пятна от брусничного сока. "Василий, смотри-это же кровь земли?"- повернулся показывая ему фиолетовые руки. " А что похоже,"-поддержал меня он.
Оставив рюкзаки на сухих сучках сосен, решили прогуляться по болоту. Ягоды были везде,как и медвежьи следы, но зверь после ночной кормежки лежит где-нибудь в тени бурелома, переваривая пищу Богов. "Хорошо, что цивилизация не добралась до этих красивых мест,"- громко сказал я. "Смотри внимательно,"- ответил мой путник. Приглядевшись к округе из болота торчали невысокие кочки, подернутые брусничными и клюквенными побегами вперемешку со мхом.Убрав мох мы увидели довольно крупные пни когда стоящих здесь сосен, больше метра в диаметре.Природа щедро сохранила их. Обугленные пни не поддаются гниению долгие годы.Смола из корней , как лекарь дерева залепила пни после пожара, сохранив их на долгие десятилетия. Одним словом -Тайга, а вот человеческий след-это уже история прошедшего времени. "Здесь, наверное, и были "Поселки", или "Выселки", или "Сталинские санатории",пр которые неохотно говорили сельчане,"- произнес я вслух.
Василий молча взглянул на меня в знак согласия. На обратном пути через речку, неожиданно, всплыл топляк, круглое шестиметровое бревно с зарубками в чашу.
Значит,-это и есть лагерь, скрытый природой от людских глаз.
В деревню пришли уже в темноте, нас ждали.Жена Василия Людмила быстро накрыла на стол, спрашивала, отвечала сама себе. Мы молча сидели, смотрели друг на друга уставшими, полусонными глазами, после ужина. Уже не говорилось, мы только поддакивали хозяйке поддерживая беседу, чтоб не обидеть ее. Утром зарядил дождь. Я ушел на автобусную остановку к деревне Воротишна в сторону Николы унося с собой частичку даров природы в своем рюкзаке.
Подходя к автобусной остановке, который мелькнул за поворотом приближаясь, я увидел радугу в небе над рекой Толшмой. Она сияла, сквозь дождь, значит, будет еще тепло,осень побалует нас теплыми деньками. В автобусе женщины зашептались, кивая в мою сторону головой. Я улыбнулся им, они отвернулись. Автобус тихо мчал меня по дороге по которой не раз и не два проходил пешком Н. М. Рубцов, сочиняя свои бесценные строки поэзии.
Часть вторая.
Охота.
Через неделю мы встретились с Василием в Николе. Он рассказал, что из Тотьмы приезжал в гости к нему священник отец Георгий, крестить детей, пока мы с Васей ходили за брусникой в " Казачий бор". Священник очень сожалел, что они не встретились. Ночевал ночь у Василия в доме, уехал опять в Тотьму, при этом пригласил нас в гости.
"Приезжай через пару недель на охоту сходим",- предложил Василий мне.
Через пару недель, мы приехали с женой Натальей в гости.
Осенняя пора! Облетевший лист с деревьев под ногами уже не шелестел, отлежался на земле, подмок.Речка Толшма делая несколько изгибов, оставляя в стороне зарастающие старицы около деревни Воротишны, несла свои воды в Сухону.
Мы проснулись чуть свет. Выпили по чашке чая, взяли с собой приготовленные с вечера бутерброды, заботливой хозяйкой Людмилой. Оделись потихоньку,чтобы не будить маленьких сыновей Василия. Хозяин спустил собак, они с визгом, довольные начали наматывать круги, обнюхали меня и рванули за изгородь из деревни. Не спеша мы вышли за деревню и двинулись кромкой убранных полей. В такие тихие уголки , где оставался неубранный овёс, зачастили кабаны запасаясь жиром на долгую зиму.
Собаки работали, появлялись неожиданно, потом снова пропадали среди молодых деревьев выросших на краям полей. Мы не раз поднимали стаи тетеревов, на последнем поле с громким гоготаньем взлетели дикие гуси, но стрелять не стали, потому что охота на кабана, так кабана, только его берём, все строго.
Собаки после полудня взяли след, подняли с лёжки, долго гоняли его, и вскоре, мы услышали лай на одном месте, значит остановили зверя. Василий шёл и улыбался. Я шёл рядом рассматривая убранные поля в осенней красоте.
"Что - то подозрительно тихо?"- Спросил я ."Сейчас увидишь",- быстро ответил охотник .
Мы подходили с двух сторон к зверю. Я увидел, такую картину и застыл в шоке. Небольшой серый кабанчик повизгивал от боли вцепившихся в него собак. Старый рыжий кобель держал кабанчика за пятак, а самка со щенком держали кабанчика за уши с обеих сторон. Я видел, как Василий,почти в упор, выстрелил в бок кабану, тот подпрыгнул вместе с собаками и упал на коленки. Сучка отскочила сторону,а рыжий кобель, все ещё держал кабана за пятак. Охотник достал нож,перехватил зверю горло, алая кровь брызнула на чуть подмерзшую землю. Только после этого собаки опустили кабанчика, легли рядом с ним, чтобы в любой момент броситься на затихающего зверя.
Тушу кабанчика ошкурили, разрезали на части, положили в рюкзаки в пакеты , не спеша двинулись к деревне, вечерело.
Лёгкий ноябрьский морозец обжигал руки, лицо, но при ходьбе с ношей, быстро согрелись. Я был удивлён ловкостью собак. Василий рассказал, что это у них в крови, что учить особо не надо, но главное, чтобы зверь не поранил клыками собак.
" Видел какие клыки у годовалого кабана?" - как подтверждая свои слова, добавил Василий. В знак согласия я мотнул головой, порядком уставший от пережитого дня охоты. Мы с большим удовольствием сбросили рюкзаки на ступеньки крыльца. Егерь привязал собак, они лизали ему руки в знак благодарности, что хозяин взял их на охоту. Люся, так ласково называл жену Василий, покормила собак. Они быстро успокоились с чувством выполненного долга.
Женщины пожарили печень , пока мы смывали пот в бане, после удачной охоты.
Долго ещё болтали о разных тонкостях охоты, жены уже спали, когда мы разошлись из- за стола.
В тот вечер одно я понял точно . Охота - это не убийство, а добыча зверя. Спаренная работа собак приносит результат, но бывает и нет.
В окошко заглянула луна, на чистом небе рассыпались звезды и я засыпая, увидел как медведица по небу идёт на свою ночную охоту.
С полем, друзья!