Она его любит до боли, до спазма,
чертовски упрямо и как-то по-детски.
Укрывшись к полуночи пледом турецким,
вступает с любовью в дуэли сарказма.
Она вечерами мусолит тетрадку,
закрывшись от всех на защёлочку в ванной.
«Да что ж он такой непонятливый, странный» -
написано почерком рваным. Украдкой
она его гладит, лелеет, рисует –
каким он быть должен – на белом и рыцарь,
чтоб было куда прислониться, укрыться;
мечтает о страстном его поцелуе.
Вот так и живёт – ни себя обнаружить,
ни выключить, ни исключить, ни лечиться...
Убили принцессу в ней, стала волчицей,
ну, чтоб не ходила душою наружу
и пальцы до крови свои не кусала.
Пытается рано вставать, чтоб смириться
и, комкая гордость в руках, греет пиццу…
В любви и у Господа избранных мало.