Журавль, пролетая, расправит свои белоснежные крыл

 
Журавль,  пролетая,  расправит  над  куполом 
Тучного  храма  свои  белоснежные  крылья.
Потоки  воздушные  давят  на  них   и   несут  высоко.
Флоренции  нежный  цветок  или  холмы  белоснежной  Севильи
Парение  крыльев  свободно, как  воздух  легко .

Распахнутый   простор,  ультрамариновые  моря  дали,
Слепящим  светом  солнечным  напоены,
Забыты  в  этот  час  восторга грусти  и  печали,
Как  будто  нет  их,  и  они  побеждены .

Изменчивый  туман    лагун  изменит   лик,
Здесь  тихо  дремлют  старые  базальты  базилик .
И   не  поверишь:    где - то  зарева  огней  огромных  городов,
И    извергаются  ракеты,   покидая  космодром.

И  в  этом   мире,   где   материи   господство,
Она  единственная  точка  приложенья  наших  сил.
Не  верится,  чтобы  размах  её  имел  такое  сходство,
Не  верится, чтобы  наш   мир  другим  каким - то  был.

И  может   лишь  в   страдании  нам   о  себе   напомнит
Другая  жизнь,  что  чувствами  другими  в  нас  обетованна,
И  говорим тогда  о  ней  мы вспомнив: 
" Осанна,  сын  Давида. Господи, Осанна."


         *   *   *

      Рождение  Адама.

Незримый  дух  исходит  и   живит,
Всё   наполняя   новым   жизнеутвержденьем.
Душа  как  скрипка,  - и  без  скрипача не  зазвучит,   
Нет   музыки  в  ней,  не  услышать  её   пения .

Гуляющий  сквозняк  меж  пальцев  рук.
В  нём  холод  отторжения   и   неприязни,
В  нём  отчуждения,  непониманья   звук.
Каких  ещё   пространств  он  гений  злой,
Где  одиночество,  незнание,  боязни ?

Он  стар  как  мир,  как  мертвенный  миткаль,
Но  пальцы  близятся  измученно,  неловко.
О, эта  вековечное   незнания  печаль, -
Где  с  интуицией   родства  свирельный  холод  тонкий .

Вот-вот  коснется  огненная,  мертвенная  бель,
Последний  миг , - он  словно   жизнь  последний.
В  нём  и   усталость  и  расслабленная   лень, -
Уже   уверенность  души  покой  обретшей.

Сияющая  бель  и  синь,  и  скромность  ликов.
В  чертах,  и  в  линиях  и  складках  повилика,
И  совершённость  факта  как  замысел,  творение  и  рок,
Определяющий  черты  сокрытых  строк .

И   мысли  глубина   и   разума  черты,
Во  взгляде   отразились   строго,
Познание  себя  и  мира,  идеальной  красоты
Отныне  появилась   в   нём   дорога.

И  заповедовал,  его  касаясь,  Божий  глас :
" Придите  все  ко  мне ,  я  успокою  вас."