мне двадцать
с прокушенных губ в реакции с содой
пушистая пена сочится,
до крови разодраны пальцы
я глуп; чувств жалкие декорации под свист
голосов на сцене: прострелом из кольта в висок,
из мозга — в колено
разрывом внутри — по язве,
по сути — гангрена
мне двадцать
я падаю, плачу и тушь на щеке рисует узоры
морозного утра
я алчен; желаний обоз таится в пакете
от пыли дурацкого пульта
мне чуждо принятие, осанка стервозно меня
вопрошает:
"кто лодырь?" — осадок раздутое эго за щеки
грозно щипает
пылает яростно лицо от истины, жжется и
колется свитер правды
вера в себя со свистом рушится и,
громко рыдая, падает
уголек в груди занимается алым
по толике искр, но
мне двадцать — и это мое алиби,
если искренно