Кто про любовь, кто про погоду,
Кто про загадки бытия –
А я писать желаю оду.
Желаю выделиться я.
Я понимаю: жанр забытый.
Тем интереснее он мне.
Хочу найти я гений скрытый
В давно завешенном окне.
Хочу открыть парчовы шторы
И пыль старинную вдохнуть.
И, новы обозрев просторы,
В размеренный пуститься путь.
Хоть и стремится дух свободный
В другие дебри завести,
Хочу я оды благородной
Каноны строго соблюсти.
А впрочем, разве можно строго?
Ведь двести лет уже прошло.
Прости, читатель, ради Бога,
Коль против правил что пошло.
Но, всё же, можно постараться
И у Олимпа испросить
Благословенья дивных граций,
Что ткут повествованья нить.
Я образцы почту за благо
И к оде приступлю своей.
Готовься, чистая бумага,
Принять возвышенных речей.
Тредиаковский, Ломоносов
Писали оды на ура,
И римских трогали колоссов
Могучим кончиком пера.
Там Этны жерло извергало
Потоки лавы роковой.
А где и Этны было мало,
Везувий высился горой.
Пегаса хвост там развевался,
Подобный Млечному Пути.
И он эпитетов старался
Как можно больше намести
В любое место пышной оды
Для прославленья на века
Царей, вельмож. Чтоб их народы
Запомнили наверняка.
И чтобы каждый был свидетель
Тому, что действиями их
Лишь управляла добродетель
На благо подданных своих.
Всего довольно в оде милой:
И небеса, и гром, и звон.
Всё потрясает мощью, силой,
Эфир струит со всех сторон.
Там сад метафор расцветает.
И всё же, кажется, друзья:
Чего-то в оде не хватает
Моей. Чего - не вижу я.
О, подскажите, сердца струны,
Чем я в неведенье грешу?
Ах, точно: есть одна лакуна.
О чём, бишь, оду я пишу?
Клянусь божественной природой:
Я оправдать - поверь, не лгу! –
Лишь восхищеньем перед одой
Свою забывчивость могу.
Я так люблю её убранство,
Её богатые дары,
Её широкое пространство
И честны правила игры,
Что, погрузившись в созерцанье
И эстетический восторг,
Предмета оды, восклицанья
Пленённый разум не исторг.
Искать предмет - пряма дорога.
Но стоит ли его искать?
Уже написано так много,
Не повернуть потока вспять.
Продолжу. Время обнимая,
Бессмертный Бог на небе спит.
Его дыханию внимая,
Как зачарованный, пиит
Находит ритмы для свободы
Отображенья бытия.
О, как отрадны сердцу оды!
В них столько пользы вижу я!
Как часто мы плохое видим
Средь окружающего нас,
Его клянём и ненавидим
И в солнечный, и в лунный час.
Как часто в сердце обрываем
Восторга трепетную нить!
Как часто бытие ругаем
И забываем похвалить.
Как часто в нынешнее время
Все блага те, что небеса
Нам шлют, мы видим лишь как бремя
И вовсе не как чудеса.
Как часто мы рукой усталой
Хотим всё больше загрести,
Забыв, что после жизни малой
Нельзя с собою унести
Вес больше собственного тела.
И остаётся на века
Лишь то, что искренне хотела
Отдать, работая, рука.
На оды я гляжу феномен
Через окно, что в полный рост.
Дворец поэзии огромен,
И в нём чудес - что в мире звёзд.
И стихотворчества свободы,
Что позволяют мне игру,
Пришли к нам также через оды.
От них я лучшее беру.
Плениться одою несложно,
Любить красоты оды той.
Но заскучать с ней тоже можно.
И, утомившись длиннотой,
Начала оды и не вспомнить,
Но всё ж - воздействия венец! -
На пять минут, спустя, запомнить
Её торжественный конец.
И потому, всегда подручный,
Спустится с неба Аполлон.
На струнах лиры сладкозвучной
Мелодию сыграет он.
За Аполлоном вслед явится
Воздушных нимф крылатый рой
И грациозно закружится
Под звуки лиры золотой.