Воет вьюга-вдова, ошалела совсем,
Заметает следы, застит снегом глаза.
Успокоить её невозможно ничем,
Так горюет она со вчерашнего дня.
То затихнет и воздуха в грудь наберёт,
То тоскливо застонет, прильнувши к дверям,
То со злобой железо с сарая сорвёт
И протащит его по пустынным дворам.
То заглянет в окно, где оранжевый свет
И увидит семью за хорошим столом,
Заморозит стекло, чтоб не ныло в душе
Да метнётся оттуда стремглав босиком.
И не спит, и не ждёт, что отпустит печаль,
Эту зимнюю ночь ей одной коротать.
Пеленой обернётся, как в белую шаль.
Не жена никому, ни хозяйка, ни мать.