Эпиграф:
Сорвись все звезды с небосвода,
Исчезни местность,
Всё ж не оставлена свобода,
Чья дочь - словесность...
И.А.Бродский
Взмыло сердце в небо
Сизарём с карниза;
"Это было ночью", -
Шепчет Алоиза.
И летел тот голубь
К старому палаццо,
И гортанный голос
Под окном раздался...
Наверху работал
(Тьмой объят Лонг-Айленд),
Генерал печали,
Он берег сон Анны.
Как прогулка в детство,
Продолженье смыслов -
Будет в жизни счастье,
Что в его не вышло...
Будет в сердце радость,
В доме - вдоволь хлеба,
А над головою -
Не чужое небо.
Строчка с дымом вьется,
Где финал, в чем мера?..
Вспоминал о доме -
Плачет в мае Кэрол...
Под конец нам - брюки,
Как острят французы;
Встал спуститься в спальню,
Где - жена и муза.
За спиною - шорох,
Замелькали тени.
Зря играл словами
Он о Сан-Микеле...
С каждым новым слогом
Всё трудней брать выше;
Два шага - до двери,
Шаг... и в вечность вышел.
Мрамор - грудь и руки,
Стала явь картиной.
И последним ликом
Проплыла Марина...
Михаил Стальберг (Фадеев)
13 декабря 2020 года
из цикла"Избранное"
Примечание: "Господь-Бог дает человеку штаны,
когда у него уже нет задницы", -
так ёрничали (ют?) французы когда-то
(из моего любимого "В Париже" Ивана Бунина)
- М.Ф.