Дракон
Потливый детский ужас, боль жён,
Обнявших раненых мужей,
Плач пуль… Луне нас жаль не больше
Обломков старого клише.
Сиянье соловьиных трелей,
Всплеск ландышевой тишины
Луне не то, чтоб надоели -
Они ей просто не нужны.
Глаза влюблённых и поэтов,
Клинок разбойного ножа
Луне не добавляют света -
Ей всё равно, что отражать.
И лишь когда молчишь упрямо,
Без слёз, без сил, сходя с ума,
Багровой вязью пухнут шрамы
Поверх драконьего бельма:
"Ты кто, не узнан и не признан?"
И рвёт Хранителя с плеча,
Мелькнув петлёй аркана призрак
Седого лунного луча.
---------------------------------------------------
Луша
Как победитель солнечного баттла,
Дырявя каблучком макушки крыш,
Жуя заката сахарную вату,
Пришла… близка, юна и прыщевата
(да каждый кратер - выдавленный прыщ!
Чернёным ногтем в сердце тык: - Не спишь?
Хребет сожжён полуденным пожаром,
А луч игриво дремлет на плече…
- Ты помнишь, Луша, что такое старость?
- Ну, в общем-то, не очень… А зачем?
- Затем, что скоро?
- Но ведь не сегодня?
Не завтра?
- Для тебя. - Вот я уже…
Как медный звон с упавшей колокольни,
Тинейджерский смешочек:
- Ишь ты, жесть!
Дурак. (Вкус поцелуя ломит губы,
И профиль, как алмазная печать).
Я скоро стану серой, жирной, глупой,
Ты будешь песни выть, а я молчать.
Но всё приму в себя - приливы боли,
Попытку отвернуться, клочья сна…
Да всех я помню: тех, что раскололи
Меня на память, чтоб потом узнать,
Не доверяя памяти короткой;
Того, кто спьяну став не очень кротким,
Палил в лицо сквозь ночь с обеих рук;
(Того, кто ввысь ко мне тянулся с лодки,
Я приютила - он хороший друг).
Я помню всех волчат, что замерзали,
Восторженно слагая обо мне
Баллады; тяжкий скрип чужих касаний;
И ты туда же…
Душу жжёт - слезами?
Небесной лавой? Или снова снег?.
Плечо немеет. Луша спит тревожно.
Я сню ей сон: колодец и звезда.
Смерть шастает поблизости, возможна
Сейчас, вчера и больше никогда.