Я набрал всякой всячины в мой полевой чемодан,
И на утренний рейс электрички заныкал билет.
За побег бы мне точно жена закатила скандал,
Но, похоже, я счастлив – жены у меня нынче нет.
Ай-яй-яй!
Я из дома по утречку выскочил и на вокзал
Прискакал, докупив по дороге портвейна и кур.
Я отгулы не брал, да и шефу ничё не сказал,
Но надолго послал его мысленно в Шайтанхаур.
Ой-ой-ой…
И затренькали колёса, за окном поля белёсы
Волновались, как моря.
И витала по вагону с постоянным недогоном
Радость вольная моя.
Я торжественно выполз на станции New Аранча
(С насекомым досужим названье не связано, нет).
Мой сосед по вагону спросил: «Может, надо врача»?
Только я рассмеялся, послав его тёще привет.
Ай-яй-яй!
Дальше вместе мы шли – он не бросил меня одного,
Обещал показать, где запрятался дачный район;
По пути мы распили его запасённый кагор,
И тогда предо мною возникли Рембо и Вийон.
Ой-ой-ой!
То метафора, конечно – Я сказал: «Мой друг сердечный,
Неуместна нынче грусть»,
И читал стихи поэтов, удивляясь, как всё это
Выдавал я наизусть.
А потом (на беду) декламировал вирши свои,
Но мой спутник задумался, скис и глядел в никуда.
Дочитав, я присел на траву да отпил за двоих,
Ну а мне он сказал: «Ты учёный, но всё же балда.
Ай-яй-яй!
Это даже не нонсенс, не Парсонс – один декаданс,
Где темно, словно ночью в ауле – не видно ни зги.
Авангард и ломбард, и общипанный лебедь Сен-Санс,
И, пожалуй, страшнее болезни, что сушит мозги».
Ой-ой-ой!
Ну, какого Хейердала нас двоих судьба связала –
Полпути всего прошли…
Через час мы оба дрыхли на холодном, чёрном, рыхлом
Ложе матушки-земли.
А когда мы очнулись, горел в эмпиреях закат,
Заливая глаза тёмно-красно-печальным вином.
Мы поднялись и в тихой тоске потащились назад.
Жизнь казалась запутанной, точно Ньютона бином…
Отходняк или совесть, а может быть, оба в груди
Полыхали закатно, и в поезде долго ещё
Мы молчали, как сумрак степи за окном, позади –
Вдруг сосед мой легонько подёргал меня за плечо…
Он достал казы и хлеба, в рюкзаке ещё разведал
Двести граммов сухача.
Мы забыли все обиды, дети ветреной Планиды,
Два обшарпанных плеча.
На прощание друг подарил мне чудной сувенир –
Статуэтку из глины – шайтанчика с бубном в руке.
(Дескать, в юности вылепил сам и доныне хранил)
Этот чёртик бодрит, если входишь в «крутое пике».
Ай-ай-ай!
Я с тех пор так не пью и не шастаю чёрт-те куда.
Мне стал дорог мой маленький мир и подсушенный хлеб.
Я живу не один – не дают мне скучать и страдать
Братьев меньших когорта и пляшущий с бубном Эреб.
Ой-ой-ой!
Это Альфа и Омега, что из Ноева ковчега –
Их любовь не на словах;
Это два сиамских Сфинкса, и большой любитель чипсов –
Цербер с тапочкой в зубах.
<2010>