плетёные корзины из рогов
неведомых животных. и богов
отметины на придорожных льдинах
следами, еле уловимых
обычным взглядом, рукавов.
в корзинах пух, перо и дым из облаков.
(ещё есть кто-то из мотков,
состава нежного по-детски,
двойник давно забытой фрески.
не отвечающий, кто он таков.)
сама она стара, юна, мала, красива, велика, пьяна..
зависит каким боком повернётся.
и путь лежит. седло скрипит. крупа послушно птицами клюётся.
в глазах её колодец. глубина.
Зима.
вези помедленней свою повозку.
крахмальны слишком хлопки, колки, жёстки
сиротские твои перины.
по ним нелепые цветные мандарины
рассыпались. звезда в твоей причёске
так холодна...
попутчица груба.
в лицо - осколки из стекла,
ругается, метается, бросает.
и по ночам трясёт меня, бывает.
(но тот, не знаю кто он, из мотка,
с повадками обычного кота, мурлычит, ноги согревает.)
когда рассвет иглой
распарывает сердце,
нам, странницам, от слёз своих не спрятаться, и деться
возможно лишь друг в друга, дышим вместе, в унисон.
(и тот, в мотке, заворожён).
и сердце просится как в детстве разреветься.
и не вздохнуть от восхищенья..
она мне флягу, в целях примиренья,
на самом пониманьи смысла, на краю,
протягивает. шепчет - будешь?
конечно буду, я ей говорю.
...и счастье волнами заходит в подреберья.