Начеканить бы лунного серебра, чтоб в ночи безбрежной светило ярче. Ты из праха ли вылеплен, из ребра, мой безумный год, мой ужасный мальчик? У подножья усталого декабря, не растратив его ни на что другое, я надеюсь, что Новый придёт не зря, и прошу у него для себя - покоя. Вдруг он скажет: «Прошедший, ты что творил? Может быть, загулял, приболел, взбесился? Да у них теперь жизни - горящий Рим, погляди, красавчик, чего добился». И вздохнёт - ну что ж они, не смогли - и нахмурится коркой стального наста, поцелует там, где у нас болит, поздний снег к душе приложив, как пластырь. А когда подзатянется, заживёт, тонким белым шрамом застыв на коже - вот тогда нам напомнят, что мы - живём, и уже не случится на нас похожих, вот тогда мы стряхнём скорлупу квартир и отыщем путь из любого ада.
Я смотрю, как Новый приходит в мир,
и прошу у него для себя - пощады.