Цветущей рябиной белеют дороги
Зима разрешила ему одиноким
Тетрадным листком, разлинованным в клетку
С надорванным краем скитаться по свету.
Исчерченный, мятый, хранящий секреты,
Не раз наряжался он в марки-конверты.
Не раз посылали его адресату,
А после теряли, запрятав куда-то.
Потом находили, опять посылали.
Пустяк! Он привык...
Не роптал, не лукавил...
С годами шрифт стерся и почерк растаял.
На клетчатом теле остались лишь шрамы,
От прошлых потерь, затянувшихся раной.