Отец мой умер в шестьдесят седьмом,
Еще всего мгновенье - умер я,
Так каждое мгновение тайком
Нас поглощала мудрая Земля.
Я не ропщу: уют здесь и покой,
Вокруг меня великие все лица,
Вот только непонятно мне, на кой,
Среди таких таким же притвориться.
Здесь, в райских кущах даже соловей
Молчит, превозмогая трель свою…
Наш замполит, по матери еврей,
Чужой так шкурой рисковал в бою.
В духовной атмосфере нищеты
Я виноват - двух мнений быть не может…
Отравленный сознанием тщеты
И суеты, что здесь меня тревожит?
В условиях тотальной тишины
Расселись поудобнее в шатрах,
Но угнетало чувство их вины,
Как люди обращались ими в прах.
Чтоб это чувство в корне удавить,
На аппарат, которым пели-пили,
Самим вам предлагаю наступить,
Пока другие вам не наступили.
Где правда тут, где вымысел, где бред?
Известно точно: соловей иссяк,
С тех пор поныне в райских кущах нет,
Нет никого, попавшихся впросак.
И вообще нет больше райских кущ,
Их здесь давно сменяли на «Кущевки»,
Нам видится и без кофейных гущ,
Остаток жизни провести в «хрущевке».
Вот вам весь сказ, попробуй разберись:
Ведь мы вселялись в «райские кущи»,
Ну, как теперь без них обойтись…
Два метра вглубь Земли – куда уж лучше.