***
когда бы знать тебе что там в апреле
мне слаще клейковины первой липы
всё то чего мы вовсе не взымели
но так могли бы
***
я видела тебя совсем внезапным
в шотландской клетке подступившей к горлу
ты душно цвёл как сад и безвозвратно
врезался в белый свет смешно и гордо
и что-то меркло багровело горкло
и что-то отступало насовсем
в твои неименные тридцать семь
которые для всех пустое слово
но сложенные вчетверо листы
настолько несоизмеримо ты
насколько красно-синее лилово
теряю рифму рассыпаю слово
на ядрицу фонетик и лексем
кто видел свет тот скор и вознесен
и вперемешку всклоку е и ё
как сброд кошачий
как лицо твоё
***
я ничего не помню
из твоего лица
по горизонту пони
медленно без конца
белые голубые
розовые вовсю
это тебя сгубили
бравого навесу
доблестного живого
жаркого на коне
это не я но слово
сожженное во мне
сцеженное сквозь марлю
сношенное едва
я ничего не смыслю
в том что твоя листва
сброшенная у дома
в прожитом октябре
золото на попоне
помни и то что кроме
прочее –
посторонним
вылюбленным
в тебе
***
не обо мне
не о тебе
но всё же
кого ещё такое изнеможет
что ни соседки сверху ни отца
ни дворника и ни того юнца
который в роще университетской
с промокшей курсовой улыбкой детской
который в общем бесконечно ты
и девочка беспечной красоты
которая не я но очень схожа
и каменный стоит и белокожий
прообраз корпусов библиотеки
всё не о нас
но всё
вообще
навеки
***
я зажигаю ёлку
ёрнический обряд
тайные как посёлки
беглые как метёлки
без новизны и толку
звёзды гирлянд горят
я завещаю году
вышедшему с крыльца
всем пропастям в угоду
ягодный черноротый
горький твой первородный
выговор праотца
ты зачинаешь сказку
о голубой реке
звёзды кричат и гаснут
в хвойном своём мирке
мне ничего не ясно
из твоего несчастья
но как пирог опресный
преющий в сахарке
тает мой повсеместный
лиственный бестелесный
ластящийся по-детски
к давней твоей руке
бедственный плач о вишне
меркнущей на песке
я ничего не слышу
впредь о людской тоске
***
о чём подумать в этом декабре
о том что всяк из нас краснодерев
о том что все стеклянны оловянны
измучены до самого конца
до белого и влажного лица
под съеденной неведеньем корой
о том что каждый кто живёт -
герой
ещё о том что слишком тихо в кухне
и в спальне без особых перемен
окно на север бесприютность стен
звезда что загорается и тухнет
рождественское небо и земля
под снегом и неискупленье
зла
и вовсе ничего но тоже мнится
как сотканное из простого ситца
прощание ложится на плечо
и бережному сердцу горячо
и побеждённо и ещё прибрежно
песчано средиземно нежно нежно
и в общем невозможно хорошо
немыслимо как всё
про-изо-шло
о всепрощенье и глубоком сне
о красных звёздах на апрельском дне