Любое, даже самое безоблачное детство, нередко омрачено кошмарами. Такова наша планета, таков существующий порядок вещей. Человек приходит в этот мир бесстрашным и добрым, но уже на заре своего бытия сталкивается с чем-то необъяснимым и злым, оставляющим, подчас, неизгладимый след в детской психике.
На первом месте моего чарта детских ужасов находится мультфильм "Халиф-аист", поставленный в 1981 году по одноименной сказке Вильгельма Гауфа.
Советская мультипликация - уникальное культурное явление. Таких добрых и милых мультфильмов, просто и доступно, объясняющих детям смысл жизни, декларирующих примат доброты и торжество добра, приучающих их ценить дружбу, больше нет нигде в мире.
Советские мультипликаторы, будучи людьми не религиозными, имели, тем не менее, очень четкое представление о нравственности и морали, допустимых пределах, изображаемой на экране жизни, существующей на этот счет ответственности. Но даже они иногда теряли чувство всякой реальности и перегибали палку. Думаю, многие согласятся с тем, что "мутабор" был одним из самых пугающих и жутких творений советского мультипликационного гения.
Недавно я пересмотрел эту вещь и был поражен, насколько плохо я ее помню. Полагаю, мой детский мозг по-своему пытался защититься от этого кошмара, блокируя в памяти особенно страшные и зловещие сцены (в том числе, и с безумными генетическими опытами над животными, кстати, полностью отсутствующие в первоисточнике).
Далее в моем сомнительном хит-параде идет "Человек-невидимка" - роман Герберта Уэллса, попавший в мои неокрепшие руки с изумительными иллюстрациями Валерия Юрлова.
Чтение доставляло истинное наслаждение, но расплатой за него стал иррациональный страх перед пустыми помещениями. Я стал бояться оставаться один в квартире даже солнечным днем (а ведь днем дети редко чего-то боятся!). Стоило какой-нибудь половице скрипнуть, как я тут же вздрагивал. Мне все время казалось, что за моей спиной стоит этот, полный звериной ярости, свихнувшийся химик. И стоит мне обернуться, как я увижу висящий в воздухе халат с полыми рукавами и забинтованную голову с ухмыляющимся провалом вместо рта.
Дело доходило до смешного (хотя в то время мне было совсем не до смеха). Если я находился один в квартире и замечал примятое одеяло на кровати, тут же проверял, не лежит ли там психопат Гриффин. Я очень его боялся, правда. Я не хотел, чтобы невидимка забил меня насмерть железным прутом.
Эффект от прочитанной книги был усилен просмотром вышедшего в 1984 году одноименного советского кинофильма с неподражаемым Андреем Харитоновым в главной роли.
Вишенкой на этом инфернальном торте является "Джейн Эйр" - английский многосерийный фильм 1983 года, посеявший во мне в ужас на несколько лет (пока я не стал чуть старше, то есть не перешел в шестой класс).
Свеча, блуждающая в темноте, силуэт, накрытый чем-то белым, жуткий смех, леденящие душу крики, мужчина, истекающий кровью от чьих-то укусов, - все это, поверьте, производило соответствующее впечатление. На время показа, по вечерам, родители разумно отсылали меня в свою комнату. Но они не учли, что это мрачное действо повторяли утром. Папа с мамой уходили на работу, а я, учившийся со второй смены, получал доступ к Центральному Телевидению.
Результатом просмотра нескольких серий явилась моя полная неспособность зайти вечером после школы в подъезд, если там, на первом этаже не горела лампочка (а не горела она там практически всегда). Приходилось выкрикивать старшего брата или ждать случайного взрослого, возвращающегося домой. Но и дома легче не становилось: каждая темная комната не сулила ничего хорошего, потенциально тая в себе сумасшедшую жену мистера Рочестера. Засыпая, я ждал, когда дверь откроется и ко мне вплывет эта старуха в белом балахоне и с горящей свечой в руке.
Вот такое у меня выдалось детство. Наверное, в Советском Союзе у детей были еще какие-то кошмары, - я осветил лишь некоторые из них, коснувшиеся непосредственно меня.