Аэробус компании «KLM» взмыл к облакам, пробил их и очутился в том волшебном безграничном пространстве, которое хорошо знакомо всем людям, хоть когда-то побывавшим в полёте. Внизу осталась покрытая ранним октябрьским снегом сумрачная московская земля, а здесь сияло холодное Солнце и тёмно-синее небо парило над белёсой шагренью ровного облачного слоя. Солидные и чопорные туристы негромко переговаривались, рассматривали сувениры и проспекты и неодобрительно поглядывали на членов делегации, которые громко разговаривали, делились скудными пока впечатлениями от начала путешествия и допивали остатки спиртного, прихваченного с земли.
Фёдор удобно устроился возле иллюминатора. После стопки коньяка по телу разлилось приятное блаженство. От многочисленных тостов при проводах он дипломатично дистанцировался несколько театральными хлопотами с багажом, но никто в предполётной суете не обратил на него внимания. А теперь ему было просто хорошо. Немного мешала сумка с запретной «ручной кладью» в ногах, но Фёдор подпихнул её частично под кресло, прилёг бочком и незаметно задремал.
Разбудило его объявление, что самолёт готовится к посадке в аэропорту Схипхол, а пассажирам надо пристегнуть ремни. Уже видна была земля, похожая на картинку, нарисованную прилежной ученицей: ровненькие прямоугольники полей, красные крыши, прямые дороги. Изрядно добавившие к дополётной дозе Вадим Никитич с двумя сотрапезниками, не стесняясь в выражениях, бурно обсуждали иноземную красоту и порядок в сравнении с непредсказуемыми российскими зигзагами. Проснувшийся Петрович присоединился к беседе, но усомнился, что можно так, в полный голос, использовать ненормативную лексику.
– Да они же ни хрена по-русски не понимают, басурманы, – захохотал Вадим Никитич, – правильно я говорю, Марья Иванна, – обратился он к проходившей мимо стюардессе.
–Yes , – ответила та, мило улыбнувшись, и подмигнула Фёдору.
Посадочные хлопоты оказались совсем недолгими. Все службы работали, как часы, и буквально через несколько минут путешественники, прокатившись по длиннющему горизонтальному эскалатору-транспортёру, очутились в просторном уютном зале. Сложив багаж в солидную кучу, нетвёрдо стоящие на ногах делегаты окружили Вадима Никитича, который неожиданно мобилизовался, на несколько минут стряхнул с себя состояние опьянения и чётко изложил план дальнейших действий:
– У нас пять часов для отдыха. Всем спать, кроме дежурных, они следят за багажом и за карманниками. Первый дежурный – Виктор, два часа. Второй – Фёдор, два часа. Потом я, один час, и всех бужу. Полчаса на гигиену и на посадку. Отбой. Делегаты, как подкошенные, повалились в кресла.
Фёдор засмеялся и повернулся к напарнику:
– Вить! Я спать совсем не хочу, в самолёте отдохнул. Если хочешь, укладывайся, а я подежурю. Не будешь спать? Тогда я пойду по аэропорту погуляю, только сначала зайду в туалет, умоюсь.
В туалете Фёдора ожидали несколько логических загадок. Не было в середине девяностых годов в их городе таких сантехнических устройств, и как ими пользоваться, он даже не догадывался. Особенно удивил кран безо всяких ручек, торчащий из стены. С видом туземца Фёдор осмотрел диковину и решил дождаться цивилизованных посетителей. Хорошо, что вскоре зашли три непрерывно болтающих немца, и Фёдор разглядел, куда надо притрагиваться, на что нажимать и как что включать. Вернувшись на базовую стоянку, он рассказал Виктору о чудесах иноземной культуры и отправился на обзорную экскурсию.
Аэропорт впечатлял. Практически это был целый город с магазинами, ресторанами, кафешками, киосками, отелями, залами и длиннющими переходами. Купить можно было всё: от бутерброда до автомобиля. Народа, на удивление, было немного. Периодически возникали какие-то людские волны, видимо, с прибывших самолётов, но быстро рассасывались, и в залах снова становилось просторно. Фёдор прокатился несколько раз на транспортёрах, поглазел на витрины и вернулся к своим товарищам. Виктор оторвался от книги:
– Погуляй ещё, если хочешь. Я спать не буду. А вот и шеф твой проснулся, может быть, вместе сходите.
Пал Палыч был хмур и немногословен:
– Федя, пойдём, пивка попьём голландского. Да для товарищей возьмём, пусть поправятся, когда проснутся.
Пива Фёдору совершенно не хотелось, но уважить начальника он был просто обязан, поэтому просто кивнул, и они отправились по уже знакомому маршруту. Пиво в Амстердаме оказалось совершенно недешёвым – три с полтиной на американские рубли. Шеф, смакуя, махнул пару баночек, а Федя с трудом осилил одну и предложил посмотреть чудеса европейского автопрома.
– Да ну их к чёрту, – махнул рукой Пал Палыч, – пойдём народ лечить.
Странники медленно пробуждались, постанывая и покряхтывая от неудобных поз. Пиво моментально всех оздоровило, Виктор настрогал колбаски, все оживились, заговорили возбуждённо и дружественно. Складывалась добрая компания, и это всех радовало. Коньяк решили пока не пить, поскольку за двенадцать часов перелёта будут несколько раз кормить и, по слухам, с вином. А там, наверху, посмотрят по ситуации.
Приближалось время отлёта, и, выяснив, где находится искомый терминал, со всем своим немалым скарбом группа потащилась к стойке. В очереди на регистрацию первым поставили Фёдора, потому что, как сказал Вадим Никитич, мало ли как могут развернуться события, вдруг придётся распределять бутылки по карманам. Поставив опасную сумку на ленту транспортёра, Фёдор смело шагнул пред очи здоровенного темнокожего таможенника в нарядной форме с какими-то золочёными знаками отличия, намекающими, наверное, на высокое звание. Таможенник раскрыл сумку, широко улыбнулся и спросил:
– Это Ваше?
– Да, это моя ручная кладь, – скромно отозвался Фёдор.
– А ещё вещи есть? – удивился офицер.
– Нет, это все мои вещи.
Таможенник пристально посмотрел на Фёдора, достал одну бутылку, повертел её в руках и вернул на место. Потом повторил свои вопросы и получил те же самые ответы. Товарищи по путешествию взволнованно дышали за спиной. Офицер постоял, задумчиво постучал пальцами по столу и что-то сказал старшему смены, сидящему за соседним столиком. Кто-то из делегации сокрушённо произнёс короткое русское слово, означающее, что всё пропало. Подошёл ещё более крупный негр с огромными кулачищами и добродушным улыбающимся лицом. Он внимательно осмотрел сумку и хозяина и спросил:
– Вы летите в Йоханнесбург, не дальше? Это – Ваша единственная ручная кладь, и это – все Ваши вещи?
И получив утвердительный ответ, вдруг поинтересовался: – А откуда Вы летите? А, из Москвы!
Он что-то сказал своему товарищу, оба захохотали. Первый таможенник вернул Фёдору документы и с широкой улыбкой сказал: – Счастливой дороги!
Фёдор прошёл в посадочную зону и увидел, как таможенники весело переговаривались между собой и посматривали ему вслед.
– Ну, вот, а ты боялся, – усмехнулся подошедший Вадим Никитич, – я говорил, что всё обойдётся.
В "Боинге" Фёдору опять досталось место возле иллюминатора. А сумку с бутылками удалось поставить под столик, и она совершенно не мешала. Самолёт круто взлетел вверх, заложило уши. По трансляции объявили, что полёт продлится двенадцать часов. Прямо перед Фёдором висел монитор с раскрашенной картой и маленьким силуэтом самолёта. Если приглядеться, то можно было заметить его медленное продвижение на юг. Может быть в нём, как в ракете из романа Пелевина «Омон Ра», сидели крошечные, но реальные пилоты, и вели свой воздушный корабль в Африку.
Фёдор взглянул в иллюминатор. Внизу, в вечернем сумраке, проплывала Европа, которую он до этого видел только в кино, а сегодня потоптал несколько часов итальянскими ботинками крошечный кусочек бетонированной голландской земли. Европа была близка, но по-прежнему недоступна. «А хорошо было бы эти пять часов погулять по Амстердаму», – подумал он и заснул.
Разбудили его тихий гул голосов и щёлканье откидных столиков. Разносили ужин. Шеф и руководитель делегации крепко спали в соседних креслах, и будить их не стали. Улыбчивая стюардесса поставила на столик несколько крошечных бутылочек вина и три пакетика сока, показав, что соседей нужно угостить, когда проснутся. Фёдор укрылся пледом, посмотрел на жёлтый силуэт самолёта на экране, ползущий над какими-то горами, и опять провалился в глубокий сон.
Когда он проснулся, за иллюминаторами светало, а внизу медленно ползла жёлтая африканская земля.
– Половина дороги позади, – сказал Пал Палыч, бодрый и весёлый, – сейчас кормить будут. Слушай, Федь, начальник сказал, что у нас только один выходной там будет, так что на экскурсии особо нельзя рассчитывать. Если только вечерами куда-нибудь сходим.
– Никуда не сходим, – нахмурился Вадим Никитич, – жёсткие ограничения для белых людей. Порядка там нет, бандитский город. Только что вывозили оттуда двух наших, ограбили возле отеля, документы отобрали, побили немножко. Хорошо живыми оставили. В отеле будем развлекаться! Преферанс и тому подобное.