(несколько избранных глав из романа)
Этот роман я начал писать давно. И участь его была не из самых удачных. Он, роман, то пополнялся новыми главами, а то, неожиданно, забрасывался в дальнюю директорию и "пылился" там, пока о нем не вспоминали, чтобы вновь продолжить. Но однажды, наконец, роман был завершен и уже через три месяца автор держал увесистый том нового произведения. А ещё через полгода, довольно известный режиссер, а по совместительству друг и (иногда) классный собутыльник на творческих вечеринках и кинопрезентациях, заявил, что собирается снимать фильм по моему произведению. Разумеется, что это известие не могло не радовать. Правда, до этого мы, коллеги и друзья по театральному поприщу, успели создать радиоверсию романа, разместив ее на странице Партер-театра на Ютуб-канале.
Как я слышал, работа над фильмом уже началась и разворачивается в соответствии с творческими задачами. Но мои друзья, знакомые да и просто читатели уже несколько раз просили выложить, если не весь роман, то, хотя бы, избранные главы, те которые вошли в сценарий. Что ж, внимая просьбам делаю это с превеликим удовольствием.
Приятных чтений, господа.
Год 2001. Сентябрь. Переделкино
Огонь в камине, весело поигрывая золотисто-красными языками, яростно облизывал поленницу из сухих березовых чурбаков. Мишель, глядя на то, как пламя расправляется с березовыми чурбаками, зачарованно смотрел на эту огненную пляску. Удобно развалившись в старинном венском кресле, Мишель время от времени отхлебывал из хрустального фужера, который подчеркнуто небрежно держал у себя на коленях. Было тихо. В полумраке, отблески пламени то и дело отражались на лице Мишеля, а треск горящих поленьев удачно вписывался в неповторимое состояние покоя и размышлений. Недалеко от Мишеля в таком же венском кресле сидел пожилой человек, лет 75-ти, почти седой, но с лицом, удивительно свежим. Аккуратная профессорская бородка выдавала в нем человека глубоко интеллигентного, давно связанного с академической наукой. Профессор, чей неподвижный внимательный взгляд также был устремлен на огонь в камине, руками и подбородком упирался на большую старинную трость, с затейливым набалдашником на конце рукояти. Кажется, время покинуло это пространство гостиной и спряталось в огромных старинных часах-регуляторах, стоявших рядом с камином. Тяжелый мятник, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, приводил в движение скрытую от посторонних глаз хитроумную механику времени. После каждого маха в часах раздавался едва слышный щелчок, и секундная стрелка перескакивала на следующее деление. Вот стрелка, пробежав круг, замерла на цифре двенадцать. Внутри часов что-то зашуршало, заскрипело, затем послышался медный протяжный звон, и часы пробили половину десятого вечера. От звона часов, будто спохватившись, застывший уличный мрак, незаметно пытался пробраться через непреодолимые оконные переплеты вовнутрь гостиной. И если бы не отблески от веселой пляски огня, исходившей из чрева камина, темнота бы протиснулась и сюда.
Нехотя очнувшись, Мишель поставил бокал на стоящий рядом низенький столик. Сделав полуоборот в сторону профессора и, не отрывая взгляда от огненных лепестков, негромко сказал:
- А знаете, Николай Степанович, кажется, я начинаю понимать, в чем суть божественности огня. Если глубоко всматриваться, то в отблесках пламени можно увидеть прошлое, а если повезет, то и будущее.
Профессор, словно великий актер, выдерживая нужную паузу, молчал и не шевелился. Затем выпрямился, поглядел в сторону Мишеля, чему-то улыбнулся и также спокойно ответил:
- Вы неисправимый романтик, Мишель. А, впрочем, соглашусь с Вами. Действительно, огонь – это неповторимое явление природы. Я бы сказал даже, неизъяснимая музыка вечности. Недаром же почти во всех религиях и верованиях общение с высшими силами происходит посредством этой удивительной субстанции. Даже в христианстве, отрицающего поклонение огню как пережитку язычества, свеча являлась и является отголоском этого поклонения…
Профессор замолчал. Тишина вновь заполнила пространство и стала тяготить. Что бы как-то нарушить ее всевластие Мишель с чуть деланной искрой спросил:
- А Вы, Николай Степанович, оказывается, тоже романтик?
- Вы находите? Что ж, может быть, может быть… Побыть романтиком, мне старику, иногда неплохое занятие. Как Вы полагаете, Мишель?
Мишель, снова сделав глоток вина, спросил:
- Николай Степанович, в прошлый раз Вы рассказывали историю о виконте де Сольере. Вы закончили рассказ на «Черном пилигриме»… Очень интересно. Расскажите, что же было дальше? Мне это очень нужно.
Профессор пристально посмотрел на своего гостя, будто изучая, наконец, вымолвил:
- Неужели мой скромный рассказ так взволновал Вас? Что ж, это весьма приятно. И хотя Вы редкий гость у меня, Мишель, я всегда рад Вам. Но, помнится, в прошлый раз, весной, Вы приезжали со своей очаровательной спутницей. Ох, как же ее звали… Лена… Лина… Запамятовал.
- Лана, - тихо напомнил Мишель, и в его голосе появились едва заметные нотки грусти.
- Да, да.. Очень симпатичная барышня… А почему же Вы сегодня приехали один?
- Да, знаете… - как-то неуверенно начал Мишель. - Она… В общем, она не смогла… - путанный ответ заставил заподозрить профессора, что у молодых людей произошла размолвка.
- Неужели поссорились? А, Мишель? - сделав свой вывод, профессор участливо продолжал, - Это бывает. Не стоит так огорчаться. Пом;ритесь. Вот завтра и начните примирение. Только непременно начните первым…
- Увы, все не так просто, Николай Степанович. Совсем не просто. Дело в том, что… Лана уехала. И, кажется, навсегда, - последнюю фразу Мишель говорил нарочито медленно и тихо, грустными глазами уставившись на танцующие языки пламени.
Профессор еще раз окинул взглядом Мишеля, затем повернулся к камину и надолго замолчал. Михаилу вдруг захотелось нарушить тишину и напомнить о своей просьбе, но он знал, если профессор ушел в себя, то не стоит его беспокоить. Пройдет время, и он сам начнет говорить. Так прошло еще несколько томительных минут.
- Вы спросили о «Черном пилигриме»? – продолжая глядеть в камин, неожиданно начал Николай Степанович. Сейчас Мишель смотрел на профессора и внутренне удивлялся неожиданному его преображению. Теперь тот больше походил на былинного Баяна, чем на академического ученого. Мишель уже догадался, что наступает время, когда профессор поведает еще одну из своих сокровенных историй, и приготовился слушать.
После некоторой паузы, будто почувствовав состояние своего молодого гостя, профессор начал говорить своим приятным бархатным голосом, который проявлялся у него в минуты откровений.
- И я, когда-то, уважаемый Мишель, был молодым и энергичным… Таким же, как и Вы, только чуть помоложе. Правда, молодость моя пришлась на страшные годы войны. Я ведь блокадник. До войны учился в университете. Когда блокаду прорвали, был эвакуирован в Киров. Там отлежался немного в госпитале и прямиком в военкомат. Не мог спокойно сидеть в тылу, когда все мои сверстники были на фронте. Брать меня, поначалу, не хотели, уж слишком тощий был после блокады, – тут профессор взял свой бокал, немного пригубил и продолжил, - но упросил-таки военкома и был направлен в пехотное училище в Ярославль. После училища, поздней осенью 44-го, я, молодой, но уже лейтенант, служил в полковой разведке 2-ого Белорусского фронта. Сначала переводчиком. Немецкий я знал превосходно! А потом начал выполнять отдельные задания командования в тылу у немцев. Вы знаете, Мишель, что такое полковая разведка?
- Вы были разведчиком?! – удивленно спросил Михаил и осекся: профессор очень не любил, когда его перебивали, но тот сделал вид, что не заметил этого.
- Полковая разведка – это глаза и уши штабов дивизий и даже армий, особенно в период перед наступлением. В конце января 45-ого меня откомандировали в специальную разведгруппу, дислоцированную в Восточной Пруссии. Вот там я и получил свое первое ранение. Там же я столкнулся с «Черным пилигримом». М-да…
…Штаб полка, куда прибыл лейтенант Николай Образцов, располагался в предместье городка Кляйнсдорф в километрах пятнадцати от крепости Кенигсберг, этой мрачной цитадели, которую немцы постарались сделать неприступным очагом сопротивления русскому наступлению. Городок, располагавшийся посреди холмистой равнины, с немного странноватым названием, был похож скорее на маленькую крепость. В нем было всего три десятка двух - трехэтажных каменных строений, больше похожих на миниатюрные средневековые замки, да небольшая кирха, одиноко стоявшая чуть в стороне от населенного пункта. В километрах трех от городка на высоком холме возвышался старинный замок, служивший, в свое время, загородной резиденцией курфюрстам для развлечений и охоты. Поэтому стены и круглые башни замка, в целом, были выстроены так, что походили на сказочного зверя, который вот-вот прыгнет на свою жертву. Со смыслом архитектура…
Прибыв в штаб, разместившийся в небольшой таверне, ранее служившей пристанищем, скорее всего, для бродячих художников, музыкантов и скучающих путешественников, Николай тут же доложил об этом дежурному офицеру, которого узнал по повязке на рукаве, сидевшим за отдельным столом в середине небольшого зала, где вдоль стен также сидели несколько адъютантов и телефонисток. Офицер, еще довольно крепкий капитан, был одет довольно странно: в старой телогрейке, на голове вместо фуражки развязанная шапка – ушанка, и походил больше на сторожа – пенсионера, чем на офицера и сразу не понравился Николаю. И только когда полы телогрейки случайно отвернулись, Николай мельком успел заметить на груди красную планку тяжелого ранения и звезду Героя. Николай сразу же зауважал его. Видимо, капитан имел основания на такую форму, дескать, боевого офицера в тылу при штабе держат… Капитан, коротко взглянув на Николая, тесно запеленатого в новенькую с ремнями и проймами шинель, на его предписание, скупо указал ему на рядом стоящий стул и, на удивление Николая, ровно и спокойно сказал:
- Вам, лейтенант, в 13.00 надлежит явиться к полковнику Дудицкому, начальнику специального разведотдела дивизии. Он располагается в трех километрах отсюда в замке Гуттенберг. Машина за Вами придет. Сейчас только 12.00. Мне приказано накормить Вас с дороги. Есть хотите?
- Да… С удовольствием перекусил бы чего-нибудь, - сказал Николай.
Он очень был тронут неожиданной заботой о нем со стороны штабного начальства. В соседнем помещении, когда-то служившая кухней, Николай с аппетитом пообедал трофейной колбасой и настоящим бразильским кофе. Тоже трофейным. Умеют жить штабные. И еще успел прикорнуть минут двадцать, пока дежурный не растолкал его и не сказал, что машина прибыла.
Мощный крытый трофейный «Мерседес - бенц» не спеша ехал по шоссе, обгоняя редкие санбатовские грузовики, дымящиеся кухни и заставляя недовольно расступаться редкие колонны войск второго эшелона. Когда машина поднялась на горку, вдруг открылась панорама замка. Много читавший о замках, но видевший их только на картинках и фотографиях, Николай с восхищением засмотрелся на эту диковинную средневековую архитектуру. Замок будто бы готовился к взлету. Вот сейчас прозвучит команда, и этот средневековый шедевр унесется ввысь, к звездам.
«Мерседес» свернул с шоссе к темному лесному массиву и поехал по изъеденной танковыми гусеницами асфальтовой дорожке. Образцов услышал дальний пулеметный треск и редкий грохот орудий. Звук доносился из тыла, со стороны леса. Николай посмотрел на шофера и тот безучастно проговорил сквозь зубы, что в лесах еще полно недобитых фрицев. Поэтому нужно быть на чеку. После таких слов Николай для чего-то расстегнул кобуру своего пистолета. Интерес к замку неожиданно пропал. Оставалось меньше километра пути, и машину стали останавливать многочисленные патрули. Николай уже не прятал свои бумаги во внутренний карман, а держал наготове. Через 10 минут машина остановилась возле подвесного моста, перекинутого через глубокий ров, проходивший на этой стороне замка. Тут же к машине подошли лейтенант и автоматчик и попросили предъявить документы. Николай вышел из машины и, пока офицер внимательно изучал его удостоверение, задрав голову, продолжил изучение крепости. Вверху, как и положено для замков, находились две малые сторожевые башни. Из одной амбразуры башни торчал ствол «дектяря». Охрана штаба велась строго с учетом всех норм военного времени. Наверняка и в других местах были НП и пулеметные точки. Далее крепостная стена чуть отступала в глубь и продолжала уходить вверх отвесной вертикалью. Это создавало некоторый эффект нависания. Николай, глядя на стену, испытывал двоякое чувство: восторг и одновременно ужас, - нечего было и мыслить штурмовать крепость с этой стороны! Можно было потерять всех бойцов. Но, тем не менее, и Образцов отметил это для себя, на стенах нет, практически, следов от снарядов или выбоин от пуль. Странно... Как же удалось взять замок?
Тем временем офицер вернул документы и приказал открыть шлагбаум. Машина въехала во внутренний двор, и Николай поразился тесным и неуклюжим переплетениям внутренних строений и проходов замка, напоминавших, скорее, улочки восточного города, чем средневековую европейскую крепость. Снаружи замок красив, а внутри – сплошное убожество. Внутри, на небольшой площади, людей было немного: два связиста развешивали телефонный провод. Еще два офицера о чем-то тихо беседовали над планшетом с картой. Рядом с крытым «Студебеккером» стояла полевая кухня, возле которой копошился повар, в удивительно белом, для военного времени, колпаке. Из трубы кухни тихо вился сероватый дымок, а сладковатый запах из котла приятно щекотал ноздри. Славный обед будет здесь. Николай подошел к офицерам, отдал честь и спросил, где можно найти полковника Дудицкого. Офицер, не подымая головы от карты, рукой показал на центральный вход и сказал, что его кабинет на втором этаже.
У входа в здание Николая еще раз остановили и проверили документы. Николай коротко представился и попросил доложить о себе полковнику Дудицкому и через несколько минут, лейтенант Образцов находился у него в кабинете.
Дудицкий, высокий, худощавый офицер с короткой стрижкой на голове, встретил Николая сухо, и по-военному, без лишних церемоний, приказал:
- Проходите. Садитесь.
Не отрываясь от чтения какого-то документа, Дудицкий спросил:
- Вы ведь, лейтенант Образцов, до войны учились в университете?
- Так точно, товарищ полковник. Успел окончить четвертый курс истфака.
- Хорошо. Времени у нас мало. Перейдем сразу к делу. Майор Синицын, с которым Вы работали, рекомендовал Вас как офицера грамотного и смелого.
Дудицкий оценивающе посмотрел на Образцова и поинтересовался:
- В университете, насколько я знаю, Вы учились у профессора Нежина. Это так?
- Да, товарищ полковник. Я был его студентом, - Николая несколько удивила тема вопросов, но он решил не показывать вида.
- Что можете рассказать о Нежине? – последовал следующий вопрос.
Николай немного задумался, набрал воздуха, для чего-то кашлянул и начал говорить, как будто на уроке рассказывал биографию известного писателя.
- Профессор Нежин был, - тут Николай снова подкашлянул, - прекрасным специалистом. Он - автор многих научных работ в области изучения древних европейских культур. Его перу также принадлежат…
- Послушайте, лейтенант, - неожиданно перебил Николая Дудицкий. - Я Вас пригласил к себе не для того, чтобы Вы мне читали анкету Вашего профессора. Мне нужно знать, чем занимался профессор кроме своей научной и педагогической деятельности. Вы меня поняли? – в голосе Дудицкого появились нотки строгости.
- Н…не совсем, товарищ полковник.
- Вы знали, чем занимался Нежин помимо писания научных трактатов по европейским культурам? – нажимал особист.
При этом вопросе Николай нахмурился и потупил взор. Наступила пауза. Дудицкий терпеливо ждал.
- Извините, товарищ полковник, - начал Николай, - но ведь профессора Нежина давно уже нет в живых. Он скончался за год до начала войны. А я знал профессора как честного, открытого и добросовестного ученого. Мне нечего сказать плохого в его адрес.
- А я Вас и не прошу говорить о нем плохо. Мне хотелось бы знать, лейтенант Образцов, - голос Дудицкого заметно потеплел, - какими еще работами занимался Ваш профессор. Поймите, лейтенант, это очень важно.
- Профессор Нежин изучал древние манускрипты. Особенно его интересовали документы, которые, как считал профессор, имели иной смысл, чем первоначальное написание. Профессор Нежин сделал перевод и дешифровку «Слова о полку Игореве». И открыл имя его автора. Затем он пытался дешифровать центурии Мишеля Нострадамуса, - Николай старался отвечать, сдерживая, вдруг некстати, нахлынувшие волнения.
- Это все лишняя лирика, – строго обрезал Дудицкий. - Скажите, лейтенант, Нежин имел отношение к дешифровке документов связанных с орденами средневековых рыцарей?
Николай внимательно посмотрел на Дудицкого. Снова помолчал и начал:
- Да. Профессор изучал историю Ордена тамплиеров. Это было, если можно так выразиться, его любимое хобби. Он скрупулезно интересовался подробностями разгрома Ордена. Дело это очень запутанное. Большинство тамплиеров по приказу короля Филиппа IV, прозванного «Красивым», в течение несколько дней были схвачены. Король и его подручник, папа, пытались дознаться, куда исчезло золото тамплиеров, а также архив Ордена. Многие рыцари погибли под пытками, других сожгли на кострах. Но, ни сокровищ, ни архивов тамплиеров, которые так усердно искали ищейки короля, обнаружить не удалось. Извините, товарищ полковник, но почему Вы спрашиваете об этом?
- А Нежин самостоятельно пытался искать сокровища? – Дудицкий, не моргая, пристально смотрел на Нечаева. От холодного взгляда Николаю стало не по себе. Но он быстро овладел собой.
- Нет. Профессора Нежина интересовала, прежде всего, научная сторона вопроса. Профессор полагал, что часть сокровищ и архивы тамплиеров в четырнадцатом веке попали на Русь под охрану русских князей и царей. Есть сведения, что император Павел I был последним, кто хранил архивы ордена и знал, где спрятано золото тамплиеров. Но… я не совсем понимаю, товарищ полковник, причем здесь тамплиеры и их сокровища? Сейчас война. До сокровищ ли? И потом, профессор Нежин утверждал, что искать сокровища тамплиеров – безнадежная трата времени. Многие сведения о них – вымысел…
- Вот как? – удивился Дудицкий. - А как Вы полагаете, лейтенант, кому и зачем нужно было распространять ложные сведения?
- Точно не могу сказать. Но, вероятно, таким образом, кто-то хотел подальше спрятать истину.
Дудицкий еще раз взглянул на Образцова. Затем, опустив голову, о чем-то задумался, при этом часто барабаня пальцами по столу. После этого достал из стола папиросы.
- Курите, лейтенант, - и Дудицкий подвинул пачку к Образцову.
- Благодарю, товарищ полковник, не курю.
- А в каких отношениях Вы были с профессором? - уже совсем по-доброму спросил Дудицкий.
- Я имел честь быть не только студентом профессора Нежина, но его учеником и ближайшим помощником, товарищ полковник, - не без удовольствия заявил Николай. – Нужно отметить, что профессор очень тщательно подбирал себе учеников. И я горжусь тем, что я был одним из них.
- А что говорили медики о причинах кончины профессора, Вам известно?
- Официальное заключение гласило - сердечный приступ. Но я видел профессора буквально за день до того. Он был абсолютно здоров. Все это было очень странно, - Николай снова на секунду замолчал.
- И что же Вам показалось странным? – сухо, но с интересом спросил Дудицкий.
- Да как Вам сказать, - задумчиво начал Николай. – Мне думается, что профессор боялся чего-то или кого-то. В последние два месяца его как подменили. Мне показалось, что к профессору должен был кто-то придти. А профессор очень не желал этой встречи.
- И кто же, по - Вашему, это мог быть? – слегка прищурившись, задал вопрос Дудицкий.
- Я не знаю, - искренне ответил Николай.
- Хорошо. Оставим это, - Дудицкий снова закурил и, выпустив клуб серого дыма, спросил. - Лейтенант, а Вы, когда-нибудь слышали о «Черном пилигриме»?
- В общих чертах, товарищ полковник! Известно, что «Черный пилигрим» - это древний пергаментный свиток. Послание в нем написано рукой самого Великого магистра ордена тамплиеров Жака де Моле. Свиток этот всегда хранился в золотом ларце. Ларец мог находиться только у специальных должностных лиц - комтуров. Тот, кто владел им, являлся непосредственным приемником Великого магистра. И рыцари во все времена обязаны были беспрекословно подчиняться воле его обладателя. Последним, кто владел этим свитком, был император Павел I. После этого сведения о нем теряются.
- Интересно… - Дудицкий затушил о край стола папиросу и внимательно посмотрел на Образцова.
- Но это, в общем, все, что я знаю о «Черном пилигриме». Никто из непосвященных никогда не читал, что написано в свитке, тем более – не держал его в руках. За ослушание полагалась самое суровое наказание.
- А профессор Нежин мог знать о содержании послания? – спросил полковник и Николай заметил, что тон Дудицкого стал мягче.
- Трудно сказать. У профессора была большая библиотека о рыцарских орденах и тамплиерах, в частности. Были манускрипты на латинском, французском и испанских языках XIV-го, XV-го и даже XIII веков. Он был глубокий знаток в области истории создания Орденов. Вполне возможно, что профессор что-то и знал. В 32-ом году по приглашению Сорбонского университета профессор Нежин был в Париже на конференции посвященной истории крестовых походов. А незадолго до странной кончины он с группой студентов проводил раскопки в местечке Тырнау близ Таллина. Профессор много рассказывал о рыцарях, но о «Черном пилигриме» почти не говорил.
- А что значит «почти»? Значит, он, все-таки, касался этой темы? – Дудицкий опять достал папиросу и закурил и в упор смотрел на Николая.
- Да… - немного неуверенно сказал Николай, как бы пытаясь что-то припомнить, - как-то дома у профессора я случайно увидел оставленный на столе старинный манускрипт на латинском языке. Латынь я знаю. Но, читая первые страницы, я понял, что речь в нем идет о «Черном пилигриме». За этим занятием меня неожиданно и застал профессор. Он начал ругать меня, кричать, и даже топать ногами. Я никогда его таким не видел. Потом он успокоился, несколько смягчился и, пряча манускрипт в сейф, заявил, чтобы я поскорее забыл о том, что прочел. Да и вообще держался подальше от этих орденских дел. Я спросил: «Почему?». Но он ответил, что так надо. Потом помолчал и сказал, что это очень опасно. Они не простят. Я не понял и снова спросил профессора: «Кто это «они»? И что они могут не простить?». Но профессор больше ни слова не сказал. Позже, как-то за чаем, мы говорили об эпохе абсолютизма в России. И профессор, может быть случайно, обронил фразу, что в окружении Павла I был только один человек, которому он смог доверить тайну тамплиеров. Это барон де Сольер…
- Как Вы сказали, лейтенант? – удивленно спросил Дудицкий.
- Барон де Сольер, - повторил Николай. – Он состоял в роте охраны императора, но Павел доверял ему.
- А Вы знаете, лейтенант, в чьем замке мы сейчас находимся? – как-то с иронией спросил Дудицкий.
- Никак нет.
- Этот замок последние сто пятьдесят лет принадлежит, вернее, принадлежал де Сольерам…
Год 1244. Монсегюр
Горная система на юго-западе Европы, называемая Пиренейскими горами, важный природный рубеж, отделяющая Среднюю Европу от Средиземноморья. Гора Монсегюр представляет собой возвышенную скалу, высота которой над уровнем моря затерялась где-то среди иных пиренейский вершин от двух и трех тысячей метров. На самой скалистой вершине воздвигнуты высокие стены небольшого замка. В то время замок находился на территории Лангедокского графства, по другим сведениям земля та прозывалась также как Лангедок Руссильон, и одноименного епископства, простиравшегося от Аквитании до Прованса и от Пиренеев до Керси. Земля эта исповедовала учение катаров. Сама религия катаров пришла, якобы, с Востока, сразу же после покорения Европы варварами. Позже, исповедующих учения катаров стали называть альбигойцами. В историю же замок вошел как последний оплот ереси катаров, распространенной в Южной Франции в XII—XIII веках.
10 марта 1208 года папа Иннокентий III, объявив крестовый поход против катаров, ересь которых ужасней сарацинов, назвал врагом церкви и своим личным врагом покровителя катаров Раймона VI, графа Тулузского, родственника королей Франции, Англии и Арагона, одного из величайших вельмож западного христианского мира, владыки Лангедока.
Война папства против катар была настолько кровопролитной, что, однажды в городе Безье, согнав на площадь население, было перебито около 20 тысяч человек, причем не щадили ни женщин, ни детей. А папский легат, Арнольд да Сато, сумел на века прославиться исторической фразой на вопрос де Монфора, осадившего Монсегюр, как отличить катаров от добрых католиков: Убивайте всех - Бог узнает своих!
К 1243 году единственным оплотом катаров оставался Монсегюр. Здесь собрались практически все, кто смог уцелеть. Маленький невооруженный гарнизон - человек двести, тем не менее, почти 11 месяцев он отбивал атаки 10-тысячного войска крестоносцев! Епископу Бертрану Марти, организатору защиты замка, во время передышки удалось с помощью пятерых своих помощников, «совершенных», на веревке с горы высотой 1200 метров переправить из крепости некое сокровище катаров, которое, по преданиям, до сих пор хранится в одном из многочисленных гротов в графстве Фуа. Крестоносцы, проведав о том, спешно снарядили погоню, но беглецы словно растворились в воздухе. Более полувека спустя, узнав, что наследниками «страшной катарской тайны» ныне являются тамплиеры, папа, и его подручный - король Франции Филипп II по прозвищу Красивый, объявили тамплиеров еретиками.
Так что же за сокровище спасали пятеро «совершенных» 13 марта 1244 за день до сдачи замка? Золото? Драгоценности? Вряд ли. Обреченные на смерть катары - фанатики и мистики – не стали бы рисковать жизнью ради золота и серебра. Да и много ли смогли унести на себе пятеро отчаянных защитников Монсегюра? Значит «сокровище» катаров было иного свойства. Монсегюр всегда являлся для альбигойцев святым местом. Это они возвели на вершине горы пятиугольный замок, попросив у прежнего хозяина, своего единоверца Рамона де Пиреллы, разрешения перестроить крепость по своим чертежам. Здесь в глубокой тайне катары совершали свои обряды, хранили священные реликвии. А позже, обязанности вплоть по сохранению этих реликвий до момента своего разгрома в 1307 году нес могучий Орден тамплиеров. И великие магистры ордена знали об этой тайне. Видимо, об этой тайне, начиная с Ивана Калиты, знали и великие князья Руси. И, наверняка, знал об этом император российский Павел I.
Год 1945. Кляйнсдоф.
- Теперь перейдем сразу к делу. Вот посмотрите, - полковник Дудицкий слегка очертил место карандашом место на карте, - здесь недалеко от Кляйнсдорфа в Шварцвальдском лесу нами блокирована крупная группировка немцев. Основной костяк группы - эсесовцы. По нашим данным, группу возглавляет штандартенфюрер СС Гельмут Борхес. Очень серьезный немец. Обратите внимание, у немцев один путь из окружения - пробиваться через Шлезингер, - и Дудицкий ткнул карандашом чуть правее очерченного места. - Наша оборона здесь пока рыхлая. И немцы об этом знают. Но они упорно прут сюда, на Кляйнсдорф. Уже отбиты четыре атаки.
- А что они здесь забыли? - с легкой иронией спросил Образцов.
- Мы, лейтенант, до некоторого времени тоже задавались таким вопросом. Сначала полагали, что это отвлекающий маневр немцев. Но три дня назад один из местных жителей, некто Любечка, поляк, рассказал, что до первой мировой войны его отец служил конюхом у местного барона. Однажды ночью в замок ворвались люди в черной одежде, похватали всю прислугу и заперли в подвал. Но мальчишке удалось спрятаться в одной из башен. Он-то и увидел, что во двор замка въехала крытая машина, и люди в черном начали вытаскивать из нее какие-то ящики и складывать возле башни, в которой сидел мальчишка. Куда потом делись эти ящики, Любечка не помнит. Но он уверял, что ящики в замок не заносили. Он также говорит, что разгрузкой распоряжался всем их дворецкий. Позже мальчишка рассказал об увиденном своему отцу. Его отец как-то спросил об этом дворецкого. Тот заявил ему, что никаких машин и ящиков не было. А вскоре отец мальчишки исчез непонятным образом. Скорее всего, его убрали как ненужного свидетеля. Любечка вынужден был уехать к родственникам. И приехал в Кляйнсдорф только перед самой войной. Но, ни старого графа, ни дворецкого уже не было. А в замке жил сын графа. Причем этот графский потомок личность, весьма любопытная. Но об этом после. Три дня назад поздно вечером Любечка искал свою заблудившуюся корову. И, возвращаясь домой, на окраине Кляйнсдорфа случайно наткнулся на дворецкого и узнал его. Тот, переодевшись в священника, шел по улице. Любечка уверен, что тогда в исчезновении его отца дворецкий имеет прямое отношение, поэтому он пришел к нам и все рассказал.
- Мы задержали этого странного дворецкого, - продолжал Дудицкий после небольшой паузы. – Допросили и выяснили, что Борхеса будут ждать самолеты, которые в условленное время должны забрать его с особо ценным грузом. Каким? Вот об этом мы знаем пока предположительно. По некоторым сведениям, груз представляет собой архивные документы средневековых рыцарских орденов, которые хранились в тайниках замка, в котором мы, лейтенант, сейчас с Вами находимся. Нам стало известно, что перед самым нашим наступлением, эсэсовцы в спешном порядке изъяли все архивные ценности и перетащили их в Шварцвальдский лес. Всех, кто участвовал в погрузке архивов, а это, в основном, узники концлагерей, были уничтожены. Настоящая ценность этих архивов, лейтенант Образцов, нам тоже не известна. Поэтому Вам это предстоит выяснить. Еще известно, что операцию по вывозу архивов курирует сам Гимлер. Теперь Вы понимаете, лейтенант, всю важность операции?
- Да, товарищ полковник. Я догадываюсь, что в архивах могут быть сведения о тайниках с сокровищами рыцарских орденов. Поиск этих сокровищ продолжается уже несколько веков.
- Допустим, что Вы правы, лейтенант. И архивы действительно связаны с местами захоронений сокровищ. Но тогда почему немцы не вывозят сами сокровища, а только архивы? Ведь попади к нам в руки хотя бы часть этих документов и золото для немцев потеряно навсегда. Нет, здесь что-то другое. Или вот еще деталь. Нами установлено, что в этих архивах может находиться очень ценная для немцев вещь, так называемый «Черный пилигрим». Эсесовцы весьма дорожат этой реликвией. По крайней мере, в списке, который попал к нам, этот «пилигрим» стоит на первом месте, подлежащий к вывозу.
- Разрешите, товарищ полковник, поделиться некоторыми соображениями..
- Слушаю Вас, лейтенант, - полковник взял из портсигара папиросу и закурил.
- Профессор Нежин рассказывал, что тот, кто владеет «Черным пилигримом», обладает огромной властью и повелевает рыцарями. А что если, товарищ полковник, этот «пилигрим» нужен немцам для того, чтобы иметь возможность вести с союзниками сепаратные переговоры о мире?..
- Интересно… - Дудицкий затушил папиросу о край стола и внимательно посмотрел на Образцова. – Продолжайте, лейтенант…
- Мне с института известно, что и у англичан, и даже у американцев, тоже есть рыцари ведущие свои роды с незапамятных времен, которые знают об этом «Черном пилигриме». Завладев им, нацистская верхушка получит отличный козырь, чтобы вести переговоры о мире. Ведь Гитлер и его окружение понимают, что война проиграна. А потому, они бросят все силы, чтобы завладеть этим бесценным раритетом… Вот так я понимаю, товарищ полковник.
- Знаете, лейтенант, Ваши доводы не лишены смысла. И, полагаю, что, в целом, Вы правы. Вероятнее всего, немцы не поскупятся ничем, чтобы добыть этот документ. Но это общая стратегия. Нас же, лейтенант Образцов, интересует не только сама операция, но, как и каким образом немцы намереваются получить архивы…
Дудицкий, снова достал папиросу, закурил и продолжил:
– Теперь о самой операции. Две недели назад, когда замок был еще занят немцами, нами был задержан некий Курт Аденау, который под видом доктора, пытался перейти линию фронта и попасть в замок, мы его арестовали. При досмотре у него найден план подземных галерей Гуттенберга, - и Дудицкий достал из лежащей на столе папки сложенный вдвое помятый листок, - и пластина… Мы полагаем, что это специальный посланник, который должен был указать немцам, где тайники.
Полковник, не спеша, поднялся и подошел к небольшому сейфу, стоявшему недалеко от стола, открыл его и откуда-то из чрева вынул, завернутый в серую тряпку, плоский предмет.
- Вот эта пластина… Хитроумно была спрятана. В специальном хирургическом чемоданчике с инструментами. Сразу и не догадаешься, - Дудицкий положил перед Образцовым прямоугольный позеленевший предмет, выполненный из бронзы.
- На допросах Аденау поведал, что замок до войны принадлежал некоему графу де Сольеру. Как стало известно, этот Сольер был одним из особо приближенных великого магистра ордена тамплиеров и имел должность хранителя. Задача этого Аденау передать пластину, как условный пароль, Борхесу. Известно также, что пластина эта является ключом для прочтения какой-то карты, которая должна быть изображена на обратной стороне «Черного пилигрима». А поэтому Вам необходимо добыть этот «Черный пилигрим». Вам ясно, лейтенант?
- Так точно, - ответил Образцов, но как-то неуверенно. Дудицкий уловил это и продолжил.
- В окруженной группировке находится немецкий летчик: оберлейтенант Хельмут фон Зальца. Этот оберлейтенант до войны бывал у нас в Советском Союзе, в Саратове. И даже имел роман с одной из служащей завода, куда он был командирован. Насколько известно, фон Зальца никогда не разделял нацистской идеологии. Вам нужно будет познакомиться с этим асом. Заодно передадите ему вот это письмо, - Дудицкий открыл ящик стола и достал сложенный вдвое конверт. – Это письмо от его саратовской знакомой Ольги. Можете его прочитать.
Пока лейтенант читал письмо от возлюбленной фон Зальца, Дудицкий курил, смотрел в сторону о чем-то задумавшись.
- Так вот, лейтенант Образцов, - прервал тишину полковник. - Времени, как Вы сами видите, немного. Можно сказать, его вообще нет. Но мы не должны допустить, чтобы Борхес добрался до клада и переправил архивы. И Вам, как специалисту, поручается это серьезное задание. Вы будете вместо этого посланника. Несколько дней назад, этот «корреспондент» покончил с собой, проглотив зашитую ампулу с ядом… А на стене оставил странный, замысловатый знак, - и Дудицкий вынул из папки еще один листок, на котором был изображен иероглиф виде перечеркнутого креста, помещенного в круге. К сожалению, это вся информация, которой мы владеем…
- Поэтому задача такая. Место встречи нам неизвестно, мы также не знаем об условных паролях, по которым они должны узнать посланца. Но необходимо обнаружить эти тайные подземные ходы, откуда немцы проникают в замок. По-видимому, есть только один такой ход. Далее, войти в контакт с эсесовцами, предъявив им пластину с шифром и постараться обнаружить тайники, где спрятаны сокровища. Вам все ясно, лейтенант?
- Да... – задумчиво ответил Николай, погруженный в свои мысли, и тут же добавил:
- Брать фашистов нужно тогда, когда они подойдут к самим сокровищам. Я правильно понял Вас, товарищ полковник? Даже если я не назову им пароля или условного знака, то немцы, наверняка, клюнут на пластину и постараются проникнуть к сокровищам. Времени у них нет.
- Совершенно верно. Прежде всего, необходимо отыскать место встречи. А оно, скорее всего, назначено возле тайного входа. Вот посмотрите на план, - и полковник подвинул листок со схемой к Николаю. - Здесь, здесь и здесь проставлены крестики. А что это может означать? Или место встречи, или же место, где необходимо поставить условный знак. Какой? К сожалению, мы знаем только один, вот этот… И Дудицкий ткнул карандашом в иероглиф. - Возможно, что зачеркнутый крест - есть условный сигнал провала. Поэтому, у нас только один шанс выманить немцев на контакт, поставить крест в круге. Рискованно? Да, лейтенант, риск большой… Но на войне риск – дело обычное. Вам ясно?
- Ясно, товарищ полковник,- спокойно ответил Образцов.
- И помните, всякая утечка информации должна быть исключена. В помощь к вам придаются старшина Кравченко, радистка, и сержант Верейский, до войны он занимался альпинизмом. Через два часа Вы доложите о плане операции. Идите!
- Есть, - Николай встал, лихо козырнул, при этом, щелкнув каблуками, и направился к выходу. Но, едва, коснувшись ручки двери, услышал за спиной…
- …Мишель… Мишель, – негромко позвал профессор. – Вы, кажется, уснули?
- Нет-нет, что Вы, Николай Степанович… Я внимательно слушаю Ваш рассказ. Вы закончили на том, что получили свое задание… И что же было потом?
- Извините, Мишель, мне показалось, что я утомил Вас своими разговорами. Вы задремали… Не пора ли отправляться спать?
- Что Вы, профессор, еще рано. И я хотел бы дослушать эту историю…
- Ну, что ж, слушайте. Наша группа из трех человек: радиста Наташи Кравченко, и Саши Верейского, очень такой молодой, веселый парнишка… был… Лет девятнадцати... - Голос профессора слегка задрожал и умолк.
- Простите, а почему… «был»?
- Потому что на войне, Мишель, очень часто убивают. Он погиб, когда после долгих исканий, мы, наконец-то, обнаружили тайный ход, по которому немцы проникали в замок. А обнаружили мы его с помощью приспособления, которое и придумал Саша… Н-да.. Все очень просто. На специальную деревянную рамку натянули нитку, к которой привязали человеческий волос. И вот так, метр за метром исследовали подземелье замка. Если волос зашевелится от движения воздуха – значит здесь тайный вход или секретная дверь. Чтобы исключить случайности, самим приходилось дышать через раз, и двигаться очень осторожно.
- Очень интересно, - Мишель подумал о чем-то своем, - Прошу Вас, продолжайте, Николай Степанович. – И что же было дальше?
- Дальше? Нашли, значит, мы это предполагаемое место. Поставили условные знаки. И решили ждать. Там как раз ход заканчивался галереей небольшой. Вот там мы и устроили наш НП. Сами понимаете, взвод автоматчиков туда не посадишь. Да и немцы вряд ли явятся большим числом. Развернуться-то негде. А Наташу, радистку, разместили подальше от нашей засады. Если что, она должна была передать наверх сигнал о помощи… Хотя, честно Вам признаюсь, на помощь мало я надеялся. Пока она подоспеет – десять раз погибнуть можно. Вот так, сидели и дежурили с Сашей по очереди. Долго ждали. Я уж начал сомневаться, может быть, еще какой тайный лаз есть? Но ведь обшарили все, что смогли. Короче, решили ждать до конца… И вот, часа в два ночи…
Резкий звонок телефона оборвал рассказ профессора. И Мишель заметил, что и Николай Степанович тоже недоволен этим. Профессор медленно поднялся с кресла и подошел к столику, где стоял телефон. Видимо, звонила женщина. Мишель по мимике и доносившимся до него фразам установил это. Разговор длился минут десять. И Мишель догадался, что кураж, с которым профессор пускался в воспоминания о своей военной молодости, уже сегодня не повторится. Ведь самого главного, зачем Мишель пришел к профессору сегодня, еще так и не сказал. Жаль…
Профессор попрощался, положил трубку на аппарат и вернулся к камину. Усевшись в кресло, загадочно улыбаясь и думая о чем-то своем, телефонный звонок, вероятно, оказался тому причиной, профессор все же спросил, хотя уже и без прежнего энтузиазма:
- Так, на чем я остановился, Мишель?
- Вы остановились на том, что стали ждать появление немцев…
- Ах, да… Ну, так вот, Мишель, никаких сокровищ там не оказалось…
- Как?!
- А вот так. Это был мастерски выстроенный ложный путь. Такие способы, чтобы запутать грабителей и всяких кладоискателей, применялись еще в древнем Египте. Я, как посланник, встретился с немцами… Их было трое. Старшим среди них был оберлейтенант Хельмут фон Зальца…
Профессор сделал небольшую паузу, видимо, что-то припоминая и продолжил:
- И мы далее отправились искать место клада. Нашли мы его удивительно быстро. Когда открыли потайную дверь, обнаружили пустой полусгнивший сундук и человеческий скелет возле него. И тут я совершил непростительную ошибку. Я выругался… По-русски… Этого было достаточно, чтобы немцы все поняли. Тогда они напали на меня, связали… Поначалу хотели убить, но… Фон Зальца решил обыскать меня. Внутри моей одежды он и нашел письмо, которое дал мне Дудицкий…
- И что же было дальше? – осторожно спросил Мишель, видя, что профессор вновь погрузился в воспоминания.
- Дальше?.. – нехотя отозвался профессор. – По приказу фон Зальца немцы оставили меня в этом жутком тайнике, рядом с останками… И если бы не помощь Саши Верейского, который все время тихо следовал за нами – не было бы у нас с Вами этого разговора. Завязалась перестрелка, я получил ранение, но Саша… Саша погиб.
Профессор вновь сделал глубокую паузу.
Год 1856. Париж
Осенние сумерки сентябрьского вечера только-только начинали спускаться на мостовые парижских улочек вместе с мерзким моросящим дождем, прибивавшим серую надоевшую за день пыль, превращая ее в липкую и скользкую жижу. В этот час по мосту Альма, недавно торжественно открытому императором Наполеоном III по случаю победы в Альминском сражении, шел невысокий человек с небольшой плоской сумкой, какие бывают у художников или бродячих актеров. Лицо его, из-за закутанного по самые ноздри длинным темно-коричневым шарфом и надвинутой на глаза изношенной широкополой шляпы «Боливар», совершенно невозможно было рассмотреть. Немного пройдя по широкому проспекту, примыкавшему к мосту и свернув на улицу Тремой, человек остановился возле одного из роскошных домов, кучами теснившихся по обеим сторонам улицы. Повертев головой и отыскав увитый причудливой лепкой вход, он осторожно приоткрыл тяжелые двери и вошел в вестибюль.
Седой швейцар в богатой ливрее, взглянув на потертый сюртук и стоптанные башмаки странного гостя, спросил:
-Что Вам угодно, мсье?
Вошедший размотал с лица шарф и, сняв промокшую шляпу, спросил, может ли он видеть господина хозяина дома по весьма важному делу.
- Базиль, кто там? – послышался откуда-то сверху звонкий голос, и молодой щеголеватый человек во фраке и светлых узких брюках сбежал по широкой лестнице.
- Я бы хотел видеть мсье Монбазона, - гость сделал легкий поклон молодому человеку и добавил: - По весьма важному делу.
- Сожалею, мсье, - с едва заметным пренебрежением к посетителю заявил щеголь, видимо мажордом этого дома, - но хозяин сегодня никого не принимает.
- Тогда сообщите мсье Монбазону, что для него доставлено послание от барона де Борхеса. - И незнакомец достал из сумки небольшой плоский предмет размером с ладонь темного цвета и передал его мажордому. – Будьте любезны, передайте это мсье Монбазону.
Щеголь еще раз недоверчиво поглядел на незнакомца и на его промокшие плащ и шляпу, тут же небрежно валявшиеся на стуле. Вскоре каблучки его штиблет глухо застучали по мраморной лестнице. Но уже через пару минут он вернулся, учтиво поклонился при этом, удивленно продолжая рассматривать нежданного посетителя, и повел незнакомца на второй этаж. Постучав в одну из дверей, искусно выполненных из дуба с золочеными ручками, щеголь открыл ее и воскликнул:
- К Вам господин барон!
- Проси. – послышался из глубины зала глухой голос.
- Прошу Вас, мсье.
Войдя внутрь просторного зала, незнакомец остановился и огляделся: архитектура и убранство его поразила. Единство и целостность художественной отделки стен, оконной мозаики, огромного камина, будто вырубленного в стене, - все говорило о том, что здешний хозяин - тонкий ценитель готического стиля. Кроме того, развешенное на стенах массивное холодное оружием всех мастей, вперемежку с суровыми ликами старинных портретов, говорило о том, что владелец сего является потомком одного из славных рыцарских родов.
- Как Ваше имя? - услышал за спиной тихий, но твердый глухой голос. Незнакомец оглянулся и увидел у противоположной стены худого седовласого старика, сидевшего прямо в королевской позе на массивном венском стуле, похожим, скорее, на средневековый трон.
- Борхес. Анри Борхес. – сказал незнакомец и сделал шаг учтивости на встречу с поклоном головы.
- Вы сын барона Борхеса? – едва дрожащим голосом вымолвил старик после небольшой паузы. – Я хорошо знал Вашего отца. Мы вместе служили в королевской роте охраны после реставрации. Затем Ваш отец неожиданно уехал в Североамериканские соединенные штаты. Когда мы расставались, я вручил ему мой фамильный знак с гербом. – И Монбазон показал пластину, которую передал Борхес. – Мы были молоды, полны отваги и решимости… - продолжал барон, - но история иногда выделывает странные колена, не позволяя современникам спокойно жить в свою эпоху. Ваш отец жив?
- Нет, господин барон, он погиб пять лет назад. Внезапная буря настигла парусник, когда он вместе с товарищами отправился на поиски затонувших сокровищ тамплиеров.
- Погиб… - тягостно промолвил Монбазон и наклонив седую голову закрыл глаза рукой. Наступила тягостная тишина. Только слышались тресканье поленьев в камине. Так продолжалось не более минуты. Затем, будто очнувшись, старый барон сказал:
- Зовите меня мсье Луи. Или просто Лу, как когда-то называл меня Ваш отец. Сколько же Вам лет, молодой человек?
- Двадцать семь.
- Прекрасный возраст. Вашему отцу было столько же, когда он отправился на поиски мифических сокровищ.
- Почему же мифических? – с едва заметной обидой в голосе спросил Борхес.
- Потому что поиск сокровищ тамплиеров продолжается не одно столетие. Ваш отец рассказывал, что когда-то, его пращур вместе с королем Филиппом уже было обнаружил эти проклятые сокровища. Но они исчезли. Исчезли также внезапно, как и появились. Он и меня увлек этой полусумасшедшей идеей поиска. Три года мы рылись в архивах, взрывали подвалы и склепы, перекопали горы земли. Но так ничего и не нашли. Я пришел к выводу, что ни каких сокровищ не существует. Это миф. Но не Ваш отец. Он был очень одержим идеей найти сокровища Жака де Моле. И я уважал его за это. Даже когда мы расстались. Ох, уж эти сокровища, тамплиеры с их жуткими запутанными тайнами. Черный пилигрим…
- Черный пилигрим? Вы тоже знаете о нем? – с надеждой и интересом спросил Борхес.
- Увы, мой друг, к сожалению, знаю…
Французский король Филипп Красивый, решив завладеть сокровищами Ордена тамплиеров и используя момент внезапности, все же не смог добиться главной своей цели: сокровища и документы Ордена словно исчезли. Устроив инквизиционное дознание, король не учел, что Великий магистр ордена тамплиеров Жак де Моле, накануне, успел сжечь многие документы и рукописи Ордена, а также отправить письма во все орденские дома Франции, в которых призывал не сообщать никаких сведений об организации и ритуалах рыцарей-храмовников. Немногие рыцари, сломавшись под пытками, решились открыть палачам великую тайну. Один из таких - Жан де Шалон, не выдержав долгих и мучительных издевательств королевских костоломов, признался, что накануне перед арестами из Парижа выехали несколько крытых повозок, груженных сундуками с архивами Ордена. Груз и сопровождавшие его рыцари должны были прибыть в Ла-Рошель, где их ждали полтора десятка кораблей. Куда далее отправились корабли, дознавателям выяснить не удалось.
Папа, Климент V, не меньше короля Филиппа был заинтересован, куда девались сокровища и архивы храмовников. А главное, его весьма интересовали сведения о неком пергаменте: «Черном пилигриме». Учредив собственную комиссию понтифик объявил, что сам будет рассматривать дела высших сановников Ордена тамплиеров, взятых под стражу и доставленных в замок Шинон. В ожидании прибытия папы арестованные рыцари успели вырезать на каменных стенах совершенно необыкновенные рисунки. Изображения носили символический смысл: сердца, пылающие на кострах инквизиции, восьмиконечные и латинские кресты, карбункулы, квадраты... эти символы были вырезаны с определенной целью - передать послание в настоящее и будущее тем, кто поймет сакральное значение символов. После казни тамплиеров многие пытались разгадать смысл изображенных на стенах рисунков. Были предположения, что корабли оправились в Новый Свет, о существовании которого тамплиеры знали задолго до открытия его Христофором Колумбом. Было выяснено, что рыцари посещали Америку, где у них якобы имелись рудники, откуда они привозили серебро.
Шло время. Менялись короли, папы, эпохи. Со временем о сокровищах тамплиеров понемногу стали забывать. Но, спустя несколько веков, тайна тамплиеров снова оказалась в центре внимания. В 1745 году немецкий архивариус Шитман опубликовал один документ, в котором утверждалось, что Жак де Моле передал перед смертью юному графу - племяннику своего предшественника на посту Великого магистра - следующее послание:
В могиле твоего дяди, Великого магистра де Боже, нет останков; там тайные архивы Ордена и реликвии - корона Иерусалимских царей и четыре золотые фигуры евангелистов, которые украшали Гроб Христа и которые не достались мусульманам. Остальные драгоценности хранятся внутри двух колонн, против входа в крипту. Капители этих колонн вращаются вокруг своей оси и открывают отверстие тайника.
Сообщение архивариуса всколыхнуло почти всю Европу. Многие историки, искатели, да и просто авантюристы бросились в поиски. Тем более подтвердилось, что одна из колонн действительно оказалась полой. Но ни золота, ни архивов обнаружить не удалось. После Великой Французской революции некоторые фамильные замки и поместья, например, поместье Гитара де Боже, были разобраны так, что их территории походили скорее на хорошо вспаханное поле. И снова без результатов.
Анри Борхес, предки которого верно служили многим французским королям, начиная с незапамятных времен короля Филиппа, тоже искал сокровища Ордена. Он считал, что найти сокровища должны именно Борхесы, поскольку это мероприятие стало делом чести их фамилии. Из поколения в поколение старшие Борхесы передавали своим отпрыскам сведения, превратившиеся уже в предания и легенды, о золоте тамплиеров. И Анри Борхес тоже искал. Однажды, купив у какого-то собирателя древностей старинное письмо Гитара де Боже, в котором сообщалось о некоем «Черном пилигриме», Анри потерял покой и сон. Даже не убедившись по настоящему в подлинности купленного раритета, Борхес часами просиживал в библиотеке своего отца и дяди, пытаясь найти хоть какие-то сведения о пропавшем манускрипте. Из семейных преданий и рассказов он знал, что «Черный пилигрим» является некоей великой грамотой, обладателю которой должны беспрекословно подчиняться все рыцари Ордена и принадлежать право распоряжаться золотом тамплиеров. Убедив своего приятеля и сослуживца, Луи Монбазона, что несметные сокровища тамплиеров, находятся где-то рядом, и должны достаться только им двоим, Анри истратил значительную часть своего состояния на безуспешные поиски. И все же одна мысль не давала ему покоя - мысль, что сокровища следует искать в Америке и что Анри необходимо отправиться туда, чего бы этого не стоило.
- И Вы, молодой человек, тоже полны решимости разгадать тайну тамплиеров? – слегка сыронизировал Монбазон.
- О, да, мсье Лу. Мы жили сначала в Канаде, затем в Вашингтоне. Но с детских лет я слышал истории про великие крестовые походы, про храмовников, про короля Филиппа. Я уверен, что сокровища тамплиеров не вымысел средневековых романистов. Это реальность. Только искать их нужно в другом месте.
- И где же на этот раз? – с веселой искрой продолжал спрашивать хозяин дома.
Анри Борхес уловил насмешку, но вида не подал.
- Я полагаю, что следы сокровищ нужно искать на востоке. В России и Курляндии. Я внимательно изучал историю Ордена. К этой же мысли склонялся и отец. Однажды ему посчастливилось найти хранилище ценностей, спрятанные в одной из бухт залива. Но то были древние сокровища викингов.
- Вы сказали, что сокровища могут находиться в России? Почему Вы так решили? – уже серьезно спросил Монбазон.
- Это целая история, мсье Лу…
(Продолжение см. http://stihi.ru/cgi-bin/login/page.pl)
ВИДЕОВЕРСИЮ романа можно посмотреть на:
https://www.youtube.com/watch?v=rpysnrHoFgY&t=50s