Видишь, как время входит в чистую воду смирения.
Чувствуешь, как тяжеленно дышит оно и молчит.
И, облачившись в тогу ангельского терпения,
меж жерновами забвения воспоминанья мельчит.
Слышишь, как перебирает белых жемчужин чётки,
на серебристых нитях снов погружаясь в пески,
чтобы задраив люки в тесной подводной лодке,
корчиться от удушья, плющиться от тоски.
Время запропастилось. Бродит под жёсткой пробкой.
Мудрствуя увядает, приобретая амбре.
Помнишь, ползло упрямо, крошечной божьей коровкой.
И бесшабашно летело Мюнхгаузеном на ядре.