«Трудовые будни -
Праздники для нас»
Владимир Харитонов
С детства Рита росла общительным и очень любознательным ребёнком. Ей было интересно всё, что её окружало! Абсолютно всё! Она мучила всех и вся своими бесконечными вопросами: «А это что?», «А это как?» Подойдёт к маме и скажет: «Мама, а почему от солнышка так тепло? Почему, когда оно спрячется за тучку, сразу становится холодно? Почему оно не падает с неба? Как оно там держится? А куда оно уходит ночью, где спит?» Не получив полноценного ответа от мамы, не обладающей такими обширными познаниями, она бежала с этими вопросами к соседкам, но и те не давали ей вразумительного ответа.
Позже, учась в школе, Рита очень сожалела, что там нет предмета, который мог бы пролить свет на многие волнующие её душу вопросы. Став взрослой, она не переставала искать ответы на них, черпая познания из духовной и эзотерической литературы. В голове у неё постоянно крутились когда-то прочитанные и запомнившиеся ей строчки «Как жаль – живу, не зная ничего о маленьких загадках мирозданья». Да, было действительно жаль, но, кроме сожаления, у неё было ещё огромное желание эти загадки разгадать.
С годами маленькая Рита превратилась в Маргариту Дмитриевну, руководителя большой серьёзной организации и «по совместительству» — трудоголика с гипертрофированным чувством ответственности. И эта самая ответственность пожирала всё её время, оставляя лишь малую его толику для сна и отдыха. Ежедневно погрязая в ворохе деловых бумаг, у неё все меньше и меньше времени оставалось на разгадки не дававших ей покоя вопросов. Воспитанная по принципу «Раньше думай о Родине, а потом о себе», она действительно всю свою сознательную жизнь думала в первую очередь «о Родине», а задуматься о себе мешал постоянный круговорот бесконечных и – как ей всегда казалось! – очень важных дел.
Но вот однажды, от бесконечного перенапряжения, организм Маргариты Дмитриевны дал сбой. В итоге — предынсультное состояние, карета «Скорой помощи», стационар, капельницы и уколы. Это был первый звоночек Свыше, но Маргарита Дмитриевна его тогда не поняла. Подлатали, выписали, и она опять неистово принялась за работу. Через полгода — второй звонок, уже погромче. Второе предынсультное, опять стационар с капельницами и уколами, но уже и предупреждение врача, что всё может окончиться плачевно, если она не сделает соответствующих выводов. Выводов Маргарита Дмитриевна конечно не сделала, продолжая неистово работать... до момента, пока не раздался третий звонок. Но это был уже не звонок колокольчика, а набат: после очередной нервной перегрузки Маргарита Дмитриевна вошла в кабинет и обнаружила, что у неё плохо сгибаются пальцы левой руки. Нервы нашли выход!
Она села в кресло, разминая непослушные пальцы, и вдруг так явственно поняла, что вся её жизнь – это бег на какой-то бесконечно длинной дистанции. Что, однажды взяв старт, она так и бежит, ничего не видя перед собой, а мимо со скоростью курьерского поезда пролетает что-то очень важное, очень нужное, которое она может так никогда и не увидеть. Маргарите Дмитриевна казалось, что сейчас она осознала это всеми фибрами своей души, и ей вдруг захотелось прервать этот бесконечный марафон и сойти с дистанции. Она остро почувствовала, что нужно наконец остановиться и срочно что-то изменить в жизни, иначе случится непоправимое.
Маргарита Дмитриевна вспоминала, как медработник института, где её организация арендовала помещение, делая ей укол в связи с очередным скачком артериального давления, выговаривала:
— Вам что, Маргарита Дмитриевна, больше всех что ли надо? Что Вы рвёте себя? Ведь Вас не станет, а эти Ваши проклятые бумаги останутся. Пожалейте себя наконец!
«А ведь она была права», - подумала Маргарита Дмитриевна. Сделав тогда очередной укол, она увела Маргариту Дмитриевну в маленькую комнатку, именуемую кабинетом психологической разгрузки, уложила на кушетку и строго-настрого наказала не покидать комнату хотя бы в течение 40 минут, как того требовало введённое лекарство. Нужен был полный покой. А в комнате полумрак, аквариумы, золотые рыбки плавают, тихая спокойная музыка, лежи и наслаждайся. Но Маргарита Дмитриевна тут же начала возмущаться:
— Да что Вы, Надежда Михайловна, не могу я лежать сорок минут, мне бы хоть десять-то выдержать, ведь меня в кабинете люди ждут…
И ровно через десять минут Маргарита Дмитриевна покинула это райское место. Вперёд, дорогая, дальше покорять вершины!
И вот сейчас, сидя в кресле, Маргарита Дмитриевна многое перебирала в памяти и понимала, что многие люди работают так, как она. Очень многие. Изо дня в день, из года в год. Всю жизнь! Не понимая, что любая работа, будь она архиважной, архинужной, почётной, престижной – это абсолютно не тот идол, на которого нужно молиться. Хотим мы это признавать или нет, но это монстр, который сжирает у нас (у многих, во всяком случае) львиную долю бесконечно дорогого времени и который разрушает нас изнутри, а из-за постоянных физических и эмоциональных перегрузок, стрессов, отсутствия надлежащего отдыха кривая заболеваний и ранних уходов людей из жизни неуклонно растет вверх.
Маргарите Дмитриевна казалось, что сейчас словно пелена упала с её глаз и ей хотелось кричать: «Люди! Что мы делаем, зачем мы неустанно подкармливаем этого монстра, бросая в его бездонную пасть свои бесценные жизни?» Слишком много друзей, родных и знакомых Маргариты Дмитриевны уже оказались в пасти этого монстра, попав в неё в самом расцвете лет. Такой участи для себя она не хотела.
Нет, она конечно же понимала, что нельзя помахать работе ручкой и совершить массовое паломничество на Канары или в другие экзотические места. Работать нужно, НО… Но всегда нужно помнить, что работа — это только то, что даёт нам возможность обеспечить пропитание, оплату жилья, покупку каких-то нужных — а зачастую, созна`емся, и бесполезных — вещей, но не больше. Н е б о л ь ш е! Просто всем нам необходимо понять, что работа – это только один, всего один, из сегментов большого пирога под названием «Жизнь». А жизнь – она ведь замечательная штука! Но у неё есть один очень существенный недостаток: она не бесконечна и пролетает как одно мгновение.
Роберт Рождественский был прав, написав: «Свистят они, как пули у виска, мгновения, мгновения, мгновения...» Они действительно свистят. Как пули. Вражеские! И очень часто мы, видя уже замаячившую впереди финальную черту, начинаем задумываться, а жили ли мы вообще? И тогда мы начинаем лихорадочно крутить назад километры кинопленки, запечатлевшей нашу суетную жизнь, перематывать плёнку вновь и вновь в надежде увидеть то, что порадует сердце и согреет душу. И вскоре начинаем понимать, что всю жизнь мы были певцами хора, певшего одну песню: «Трудовые будни – праздники для нас…» Во всяком случае Маргарита Дмитриевна пела эту песню всю свою сознательную жизнь. Пела до сегодняшнего дня, пока не прозвучал этот самый набат, предупреждающий о том, что в её жизни не всё в порядке.
Глядя на свою руку, пальцы которой с трудом разгибались, Маргарита Дмитриевна спросила себя: «Дорогая, а тебе всё это надо?» И без раздумий ответила: «Нет! Не надо!». И ещё она подумала о том, что сравнительно легко отделалась, а вот её коллега, замечательный человек, чей 60-летний юбилей они недавно отпраздновали, вошёл в кабинет, упал и – моментально! – умер. Не выдержало сердце!
После этого Маргарита Дмитриевна задала себе другой вопрос: «Почему это произошло сегодня со мной?» Ведь она твёрдо знала, что в жизни «просто так» ничего не происходит, в ней нет «случайных» вещей. Каждая – абсолютно каждая! – «случайность» даётся для чего-то и только во благо. Это сигнал, который мы обязаны понять, пережить и сделать выводы. Она поняла, что сейчас теми, кто «наверху» и кто уже много лет «ведёт» её по жизни, ей дан урок, из которого она наконец-то должна была сделать для себя соответствующий вывод. Ведь «до того» предупреждения — те звонки колокольчиков — уже были. Просто таким образом сейчас ей сказали: «Хватит!» Ей нанесли удар, потому что так было н-а-д-о! Но, ударив, её всё же пощадили: удар ушёл в руку, сохранив тем самым её от инсульта, о возможности которого её неоднократно предупреждали врачи.
Маргарита Дмитриевна подняла глаза к потолку и сказала Тому, кто наверху:
– Спасибо. Я всё поняла…
Она это не подумала, а именно сказала. Про-го-во-ри-ла. Да, в тот момент она, как Павка Корчагин, действительно поняла, что «жизнь даётся человеку один раз и прожить её нужно так...» В общем, её нужно п р о ж и т ь. Прожить, а не только «проработать». Прожить до последнего часа, отпущенного ей свыше. И не так, как жила она (и тысячи таких же, как она), когда на первом, втором, десятом и сто десятом месте – только работа. Даже такая ненавистно-любимая, как её. И еще Маргарита Дмитриевна очень отчетливо поняла, что завтра её в этом кабинете больше не будет. Н е б у д е т! Сегодня она расстанется и с престижной должностью, и с престижной зарплатой. Расстанется без сожаления. Завтра у неё начнется новая жизнь.
Решение было принято и обжалованию не подлежало. Разобрав накопившиеся за день документы и убрав их в сейф, она отодвинула кресло, которое служило ей верой и правдой много лет, и решительно вышла из кабинета. Вышла навсегда! Был последний день мая, и за дверью её ждала свобода.
Выйдя на улицу, Маргарита Дмитриевна вдруг увидела красоту, которая её окружала. Увидела потому, что в этот день она не засиделась в кабинете до темноты, как всегда бывало, и сейчас с радостью взирала, насколько прекрасен мир, в котором она живёт, и как она богата в жизни. Да, она богата. И здесь абсолютно никакой роли не играют ни материальное положение, ни социальный статус, потому что это не самые главные ценности в жизни. Она была богата тем, что просто живёт на Земле, тем, что ей светит солнце, что она имеет возможность слушать пение птиц и дарить улыбки миру.
Стоя на крыльце здания, из которого она уходила навсегда, Маргарита Дмитриевна понимала, что она богата ещё и дорогими ей людьми, которым в сутолоке бесконечных дел она никогда не имела возможности уделять столько внимания, сколько они заслуживают. Она чувствовала, что сейчас внутри у неё происходит переоценка многих жизненных ценностей.
Утром следующего дня Маргарита Дмитриевна была на приеме у врача, которая, сказала:
– Говорите спасибо, что отделались лёгким испугом. У Вас мог быть обширнейший инсульт, а могло быть и хуже. Если хотите жить – подумайте о более спокойной работе...
Улыбнувшись, Маргарита Дмитриевна ответила, что она уже подумала и что с сегодняшнего дня она – свободный человек, ушедший с «государевой» службы.
Когда после приема врача Маргарита Дмитриевна ехала в автобусе, она поймала себя на мысли, что не настолько богат русский язык, чтобы выразить то состояние, в котором она пребывала. Это было состояние эйфории. Она смотрела в окно автобуса и радовалась тому, что на улице ярко светит солнце, на деревьях распускаются нежные зелёные листочки, над фонтаном в центре города висит яркая радуга, а по улицам гуляют нарядные люди. И она находится среди всей этой красоты! Она не могла поверить, что может так свободно ехать туда, куда захочет, может наслаждаться лучами этого теплого летнего солнца, видеть эту радугу, а не сидеть в кабинете, уткнувшись в ворох бесконечных и, как теперь казалось, таких никому не нужных бумаг. Она была счастлива! И как в этот момент было горько сознавать, что – в течение всей жизни! – она уходила на работу, когда на улице было ещё темно, а возвращалась домой, когда было уже темно. Маргарите Дмитриевне хотелось обнять весь мир. Она понимала, что, наконец, сбросила с себя огромную и тяжелую ношу, которую несла всю жизнь.
Она начинала ж и т ь!
Иллюстрация из Интернета.
Жаль, автор неизвестен.