Черта
Я свеча, я сгорел на пиру.
Соберите мой воск поутру...
А.Т.
Уроните гвоздику на доски,
Где ни грана ни пепла, ни воска.
Ни медалей, ни орденских лент.
Камень — точно не тот элемент.
Дайте памяти что-то живое.
Может, дерево. Голос прибоя.
Я погиб у парижской стены,
Защищая французские сны.
Я сгорел на испанском костре
Под поленьев-католиков треск.
И усвоил, что звонкое «храм»
Музыкальней глухого «харам».
Золотые мои купола
Отпевали меня до бела.
Тут я падал на каждом шагу,
Замыкая собою дугу,
Что от Курска легла до Орла.
Стал я режущей кромкой сверла.
Сердце — самый упорный родник.
Проникает и в сталь, и в ледник.
Чтобы воздухом стать голубым,
К небу тянется жертвенный дым.
И, клянусь вам строкой из Арсения,
Нет святее воды, чем весенняя.
Барьер
Было б глупо, небесный мотив уловив,
Отказаться сойтись у барьера.
Вертикальный балтийский холодный прилив
Колыхался тяжёлой портьерой.
То ли порох намок, то ли сточен курок,
Не кремень ли украли цыгане? —
Я не выстрелил первым. Закончился срок,
Отведённый герою в романе.
Наши девы такое припомнят о нас,
Что не всякий одобрит, пожалуй.
Мы могли бы сыграть — скажем, соло и бас,
Сжав мелодии медное жало.
Но чему не бывать, то и будет потом.
Станет веком, эпохой, былиной.
И хватает мой друг снег распахнутым ртом,
Клин пытаясь довышибить клином.
Граница
В круглой, от бублика, дырке —
Перистые облака.
В тесной панельной квартирке —
Шара земного ЦеКа.
Новый его Председатель,
Клятву приносит служить.
Слышать, что скажет Создатель.
Чем посоветует жить.
Ветер гуляет по полу,
Снег наметая к утру.
Те, что окончили школу,
Бой проходили и труд.
Те, кто покинули землю,
Знают язык и любовь.
Душами небо объемлют —
Вот вам и свет голубой.
Стоя меж теми и теми,
Надо возглавить собор.
Так обозначена тема.
С ней он и станет собой.