Послушаешь, мир хрустальный,
а ощупью - так, зола.
Пероны, костры, вокзалы,
добавочные поезда,
и вместо крещенской мессы -
набат и пасхальный звон.
Измаран не мной до блеска,
поэтами, лунный гонг.
Полнеба блестит эмалью.
Полнеба седой вельвет.
Измена всегда двуспальна
на сотни гадальных лет.
Не знает Луна износа.
Ночь, холод январских плит.
И в пальцах не папироса,
а свернут в закрутку щит.
Подумаешь, снова бросил,
и снова она взошла,
на небо осколков россыпь.
А в сердце не кровь - зола.