В субботу подкачала не вовремя судьба,
супруга прожурчала, как сточная труба,-
Сейчас борщец согрею, маленько поедим,
а после – в галерею, картины поглядим.
Я теребил наколки, я грустно щи хлебал.
Зачем с утра осколки аванса соскребал?
Стоит капуста в горле, как в прачечной бельё,
скупые слёзы спёрли дыхание моё.
И вот мы в галерее, уплачено за вход.
По сонным залам прея, расходится народ.
Бреду с тоской на морде (похмель меня бодал).
И вдруг я в натюрморте поллитру увидал!
Встал, глаз не отрывая, видал бы это тесть!
Бутылка, как живая, и закусь тоже есть!
Задел рисунок нервы, не чую ног своих.
Эх, эдакий шедевр, да с тестем – на двоих.
Мечты супруга гасит, вцепилась, как пырей, -
пойдём скорее Вася, глядеть богатырей!
А что в картине, дурра! К чему влечёт людей?
Одна лишь квадратура, да морды лошадей.
Но Машка тянет кишки, у ней с пейзажей зуд, -
гляди, какие мишки шишенции грызут!
И скачет, как в припарке, нашла с чего балдеть!
Могла б и в зоопарке медведей поглядеть.
А вот, мы у убивцы. Во гневе царь Иван.
Эх, как опохмелиться? Я щупаю карман.
Как галстук пионера горю, в глазах мельком –
поддатая Венера, Джоконда под хмельком.
И как потом, не знаю, далёк от истины,
мне пьяная Даная моргнула со стены,
какой-то Вакх в экстазе толкает мне муру,
и куча безобразий у греков на пиру.
От ярких красок плохо, потею у гардин.
Ведь я сегодня с поха, и мне не до картин.
Колышется аорта, чего б в желудок влить?
Поллитром с натюрморта меня не похмелить.
Проникнуть ли в искусство, душою трепеща,
когда внутри капуста с отрыжкой от борща?
Пускай картины редки и дорого хранить,
с бутылки этикетки им всё ж не заменить!