Выйду да как заору на поле,
Будто оно виновато во всём, что было,
Будто оно виновато во всём, что будет,
Будто оно мне – и враг, и смерть.
Заору, докричусь до хрипения в горле,
Чтоб от эха прибился к земле ковыль, и
Чтоб слышно было Иисусу, Аллаху, Будде,
Чтоб виски твои начали стариться и седеть.
Накричусь и останусь морально голой,
В жарком сердце убавится (ну наконец-то!) пыла,
Мне начнут улыбаться чужие и мне не знакомые люди,
А я вспомню, что голосом можно ещё и петь.