Длинной ночью стрелки, будто отправятся вспять
На настенных часах - ломал время, ломал себя с улицы.
Я споткнулся о смерть, но смерти уже наплевать:
Та холодным изяществом кожи белёсой любуется.
Я, не слыша стучанья, попал в самый узкий тупик.
Так продрог весь до нитки, - и душу уже не достать.
Для воскреса её я прочёл самый лучший свой стих.
Мне казалось тогда: на него ей уже наплевать.
Матерился, рыдал, бил рукою зажатый капкан -
Сам виновен в трагедии чуть ли не порванной памяти!
Мне казалось тогда: я весь должен быть красен, багрян,
Но в снегах индевели мои к себе письма жалости.
Как забылись в себе, уж больше не бегают часики!
Время дёргает робко, как маятник трогает час,
Возвращаясь в моменты быть может и собранной паники,
От которой доселе пульсирует нервненько глаз.
Мне часами бы стать, но тело, что моря пение:
Волноваться красиво, солённостью брызгая в сушу,
Научился с победой, так тёплое внутритечение
Вновь ожившего сердца вернуло назад мою душу.