Я, одетая в зеленое и шапочку, стояла среди таких же в зеленом и белом, на операции по кесареву сечению, рядом с женщиной, держа ее за руку, вровень над зановесочкой отделяющей ее живое сознание и волнительные глаза справа, от возвышающегося живота под руками хирургов слева от меня.
Это было место какой-то невероятной и неведомой мне ранее границы. Я стояла внутренне растопырившись, и смотрела склоняясь то вправо то влево, как будто искала внутри место, где я могу быть с ней вниманипем полностью. Где она не разделена, где нет занавесочки. Мне нужно еще не один раз там постоять прежде чем я встану правильно. Я здесь по обычной службе, и у меня обычные рабочие обязанности. Но забыть о полях и границах и не учитывать их я уже не могу,
В больницах, а тем более в операционных много пограничного. Живое /неживое рука об руку и "душа в душу", "ashes to ashes, dust to dust". Наркологи/анестезиологи - люди особой категории, перевозчики через Стикс и обратно. Врачи, сшивающие края чрев и тел. чем не ткани бытия? И там во всем этом мосты и проходы, новая жизнь, отделяемая от своей вечности и безвременья, ножницами в руках отца, или доверенного лица, или акушерки, и хорошо если все участники закроют верно и плотно этот портал, и останутся на этой стороне.
Я младшая медсестра, и все завершено, и я вместе с другими такими как я собираю остатки и свидетельства недавнего перехода на синюю больничную клеенку, сортирую ножницы и пинцеты, отправляю в аппараты, и послед, удивительно похожий на древо жизни своим смыслом и узором, плаценту - в черный мешочек и завязываю узлом, отношу куда-то в холодильник, и еще не знаю как это место в полях называется. Небытие? Но нет. И родители, и ребенок, такой новый, такой мощный.
Добро пожаловать в мир, v;lkommen till v;rlden - обычная фраза персонала - встречающих маленькое дитя, и начало его родителей.
И пусть линия границ остается за их спинами, и да соберут они все живоспособное дальше в жизнь.