Мир шел как человек, он спотыкался, падал.
Истории ветра ему трепали кудри, вяло.
Он шмыгал носом, и терпел, терзался и алкал.
Споткнулся снова, скат, и головой о камень.
Очнулся: и завернут во младенческое одеяло.
И великан-бессмыслие кладет на чадо тень.
Задумчивые зори теплом на взоре тая,
Сулили что ль грядущее, но где оно, в очах?
Оно везде — средь гомона речей и злого лая.
И очи те скрываясь гложет гиблый страх...
Оно везде и тут же нет его впомине.
Оно цепляется за сыплющийся край оврага...
И строем мысли чешут, чувства в тине.
Болото смыслов жизни — суть про́клята.
Бумага стерпит всех, салфеткой иль иначе,
А может и листом для разного письма...
Но голос детский отдаленно в небе плачет.
И облака клубясь мочалками — сотрут
Возвышенные блики отражений всего дерьма;
И тени времени, шаля, надуют изумруд...
От пыли и песка счищая мертвое лицо,
Что смотрит в небо смыслами, слепо́.
Под веками алмазы сути, как яйцо.