Когда у бога ещё выпадали молочные зубы,
когда ещё не придумались пчёлки и зубры
и кочкой совсем неприметной казался Везувий,
Пангея была сплошняком,
мы тоже с тобой – ещё полунамёки на души,
лежали сырые в кладовках межзвёздных опушек,
не знали ещё, что бог вырастет и нас улучшит,
но ты будешь мне не знаком.
Поскольку господь, обставляя всё это земное,
забыл нам сказать, что там сходка в ковчеге у Ноя,
и вряд ли тогда мы выжили (мы и каноэ
ещё не могли мастерить).
Я думаю, богу некогда нами заняться,
пока он взрослеет, вникает в цивилизацию,
играет на бирже с богами других корпораций,
с судьбой заключая пари.
Когда всех зверей поделили на виды и варны,
созвали спастись, мы с тобой оказались непарны,
но важно, что вместе все: тигры и игуаны
и пчёлки – венец Его чуд.
И здесь так красиво, Везувий подрос, накосячил,
и много детей наплодило семейство кошачьих,
и парные люди летают со съёмных на дачи,
и ловят юнцы Пикачу.
Что стало с непарными – вряд ли в учебниках скажут,
мы сами не ведаем, что мы за персонажи
в божественной пьесе для глав корпораций важных,
которым господь задолжал.
Пока что на сцене кровавым мешают смешное,
быть может, в антракте, мы (сами – немножечко Нои)
узнаем друг друга по уцелевшим каноэ,
в которых ютилась душа.