Моя голова чугунная, давит мне на язык,
Когда в половине второго, пепел летит с перил,
Где в тишине гнетущей, чайник издаст свой рык.
И под глазами звёзд, всем видно, что я звонил.
А трубку никто не взял, мне кажется, не нарочно,
Мне кажется, что устал, - но это вполне не точно.
Я снова себе наврал, - симптомы ночи побочные,
Мне б волю, в стационар, чтоб заперли меня прочно.
Или на пьедестал, с бумаги, где чёрной ручкой,
С бумаги, где любят бал, и перья горят нарочно,
И люди смеются тошно,
Справляясь со всем - не сложно.
А я.
В шуме оркестра белом, пархаю, как мотылёк,
Цепляясь, за каждый довод,
свет унося вперёд.
Родной и до боли знакомый, синий смешной огонёк,
Туда, где не ждут и не видят, где снег и арктический лёд.