Наш вертолёт попал под снегопад,
и лопасти его обледенели.
Мы опустились прямо у реки.
Точнее – у иссохшего такыра.
Здесь ни снежинки нет, ни ветерка.
Жара. Шагаю вниз, в Амударью,
бреду вперёд по каменному руслу.
Из трещин кое-где трава торчит,
коснёшься – пыль сухая на ладонях.
Я карту помню. Километрах в трёх,
на глубине, в окаменевшей линзе,
навек уснула пресная вода.
А дальше – больше.
Только никогда
её река не высосет обратно.
Окончен пир.
Иссох наземный мир –
не слишком ровный и неаккуратный.
Мираж качнулся: будто белый конь
по хлопковому полю к горизонту
промчался в небо и исчез вдали.
Увы, я не художник, не Дали.
Нарисовать такого не сумею.
Подумаешь! Промчался белый конь!
Но вот другое: детская ладонь
пошевелила пальцами в такыре.
Мираж? О нет. Коснулся я её.
Нездешний холод под жаровней неба.
Она меня за палец ухватила –
и держит, молит, вызывает дрожь.
Я вынул из кармана шведский нож
и окопал такыр вокруг ладошки.
И вглубь. И вширь.
Отряхиваю крошки.
И вот – миниатюрна и бледна –
она,
русалка.
Точно ведь… Она!
Я флягу протянул. Она припала –
и осушила вмиг её до дна.
Ещё? А нету.
Только в вертолёте.
И там чуток.
Куда ж тебя девать?
В солёных водах вы ведь не живёте?
Живёте?
Ну, придётся подождать…
Наш путь лежит к кладбИщу кораблей.
Мальчишки вертолёт давно встречают.
Руками машут, прыгают, визжат.
Нас чай давно остывший ожидает.
В тени остовов старых возлежат
верблюды. Чай несут на блюде –
глава района,
стильная мадам
преподаёт английский в местной школе,
она иняз окончила в Москве,
переводить приехала главе
американцев, что за рейд наш платят):
она стоит в своём прекрасном платье;
как флаг оно трепещет на ветру.
Я руку – в куртку,
чай русалке дам
и губы ей подкладкою утру.
А мимо нас, уже в который раз,
какой-то сумасшедший в зимней шапке
идёт-бредёт, ни валко и ни шатко,
метёт песок метлою в никуда.
Всё так и было! Правда, господа!
Лишь телеоператор пишет нас,
поводит объектив к рыбозаводу.
Откуда рыба, раз уходят воды?
А рыба из Азова.
Точно?
Да!
Всё так и было! Правда, господа!
А Миша Метцель (лучший фотокор!)
ребят у ржавых шёлкает посудин.
«А ну, ребята! Кто из вас кем будет?
Вы говорите! Нужен разговор!» …
«А мы на поезда служить пойдём.
Проводниками. Или кем придётся.
Уехать чтоб. Никто и не вернётся.
Куда здесь возвращаться? Где здесь дом?».
…Пилот к Аралу не хотел лететь.
«Уж вечереет. Там бывают топи.
Не к вечеру будь сказано, утопнем,
Никто не будет в топях нас смотреть».
«Ты прыгнешь с высоты?» – шепнул я ей.
Она кивнула. Мы включили ветер.
Трава прижалась к телесам Земли.
Верблюды заревели нам навстречу.
Безумный дворник весь в своей пыли.
Мальчишки громче всех визжат на свете.
Глава района – памятник себе.
И женщина, прекрасна, не спесива,
стоит, покорна собственной судьбе,
и платье развевается красиво.
Над зеленью Аральского пятна
я ей шепнул:
«Как звать тебя?»
«ФалЯра».
«Лети, ФалЯра! Выживи вдали!»
И эхо мне ответило: «Бэли!»
============================
*«бэли!» по-каракалпакски «спасибо». в русском языке нет буквы, которую я заменил на "э", наиболее близкую по звучанию.
© Вит. Чел 08.06.2014