"...и ещё семь лет ждала, что вернётся,
думала - вдруг выжил?
всегда выживал."
помню, был маленьким, рыжим, смешным ужасно.
радовался, что хотя бы не рос ушастым.
и так хватало от соседских собак
тычков, укусов, да страшных драк.
а её лицо было, как луна -
круглое, светлое. и пахла она
лесом и молоком.
я лежал под боком, почти клубком,
мы смотрели в небо, её рука
теребила ухо, была легка.
а потом бежали среди травы,
невесомы, солнечны и резвы.
никогда она не желала зла,
если уставал - на руках несла,
не боялась крови и рваных ран,
и всегда был с хлебом её карман.
выбегали во двор, на сугроб бросались,
я готов был вытерпеть злую шалость,
лишь бы гладили её руки меня за ушком,
лишь бы гладили её руки брюшко,
лишь бы брала с собой, когда уходила,
лишь бы после драк зашивала меня, лечила.
это лето было летом сплошных потерь.
потерялся котёнок, нашёлся в лесу через сорок дней.
этим летом терялись люди, книги и города,
оживали вулканы, с неба текла вода.
и однажды под осень, когда земля
становилась ржавой, пропал и я.
я смотрел, как ищет она и плачет,
как катает по полу ненужный мячик,
как бежит к дверям на малейший стук -
вдруг вернулся её самый верный друг?
как за годом год, проходя двором,
поворачивает лицо и глядит в проём,
словно стоит свистнуть, и я вбегу.
я смотрел семь сроков, больше я не могу.
не могу сидеть тут и наблюдать,
как она не может меня не ждать.
я теперь большой, у меня метровая пасть,
я стою за её спиной, никому не даю напасть.
я дышу на неё прохладой, когда жара,
укрываю пушистой лапой в мертвецкие холода.
не кусайте её, собаки, не злите, люди,
за её спиной рыжий Барсик, и в нём пребудет
сила всех нелепых смешных щенков,
не сумевших дойти до своих домов,
потерявшихся в этой пустынной мгле,
наблюдающих, как меняется мир извне,
через щели, струны, ходы кротов.
и аминь.
я сейчас, как никто, готов
взять её, как щенка в горсти.
и нести её, и нести.